Сухроб Ахмедович, выйдя на первую платформу, на всякий случай пристально оглядел нумерацию вагонов и направился к голове поезда. Внешне он не бросался в глаза. Неяркий твидовый пиджак, темно-серые строгие брюки, на ногах удобная бесшумная «Саламандра»; ворот однотонной вишневого цвета рубашки распахнут, но это не портило вида, скорее наоборот, подчеркивало элегантный, спортивный стиль моложавого мужчины.
В его планах все было рассчитано по минутам, но он все-таки машинально глянул на часы – тяжелые, массивные, блеснувшие золотом, швейцарский «Роллекс», – успевал. Он шел, смешавшись в толпе встречающих и отъезжающих, то и дело поглядывая на номера вагонов и вроде отыскивая кого-то взглядом. Делал он это вполне профессионально, натурально, и театральный и киношный режиссер остались бы довольны, доведись им снимать сцену на вокзале.
У подземного перехода он на секунду остановился и, чертыхнувшись, перевязал шнурок на левом ботинке, убедился лишний раз, что хвоста за ним вроде нет. Он догадывался что догляд за ним мог быть куда изощреннее, чем его несложные хитрости.
В туннеле он услышал, что до отхода поезда Ташкент – Наманган осталось пять минут. Пока все шло по четко выверенному плану.
Из перехода он двинулся к своему вагону. Вышколенный проводник мягкого спального дожидался запоздавших пассажиров, хотя другие уже поспешили подняться к себе и убирали подножки. Сухроб Ахмедович протянул скучающему железнодорожнику два билета. Тот невольно спросил, а где же попутчик. На что получил такой ответ:
– Видите ли, я храплю во сне и не хотел бы, чтобы мой недуг доставлял неприятности соседу. Оттого всегда покупаю билет на все купе.
Хозяин вагона находился в добром настроении, к поездке прибыл после обильного застолья с друзьями в чайхане, поэтому переспросил шутя:
– Даже в том случае, когда в составе только четырехместные купе?
Но вопрос не сбил с толку человека в твидовом пиджаке, он сказал:
– Нет, до сих пор мне не приходилось покупать для себя четыре билета сразу, впрочем, я редко пользуюсь поездами, – и, считая, что разговор окончен, он легко поднялся в вагон, успев при этом глянуть вдоль состава в одну и другую сторону.
Следом поднялся и проводник, отчего-то сожалея о своем вопросе. Многолетний опыт работы подсказывал ему, что таким людям вопросов задавать не следует. Пассажир, хоть и без галстука и без обычного холуйского сопровождения, принадлежал к тем, кто редко гнется перед кем-то в поклоне, на Востоке такие за версту заметны, а он на своем веку повидал их немало. За пять минут до отхода, зная, что из двенадцати купе занято лишь семь, проводник радовался, что поездка будет необременительной и, может, даже денежной, но человек с двумя билетами почему-то невольно вселил в него тревогу.