Но как бы там ни было, все выглядело пристойно, демократично, выходит, Салим Хасанович выказал душевный порыв и веру в своих местных коллег и в глубинке тоже, которым по плечу очищение родной земли от взяточничества, коррупции, казнокрадства и еще целого букета прочих негативных явлений, простое перечисление которых вряд ли уместится в газетной статье. На время слава Миршаба затмила даже нарастающую популярность Сенатора, он говорил то, что хотели услышать многие. Его и услышали, статью перепечатали почти все газеты в республике, включая и районные, на многих крупных совещаниях стала мелькать мысль, не пора ли свернуть работу пришлых следователей, когда у нас огромная армия своих высококлассных юристов.
В статье уделялось много внимания уличной преступности, квартирным кражам, угонам автомобилей, террору карманников и рэкетиров, но за всей этой заботой таилась изощренная цель – отвести следователей от должностных преступлений, взяток, коррупции, кумовства, местничества, короче, отвести руку Правосудия от верхнего эшелона казнокрадов. На основании пожеланий трудящихся и нарождающегося почина среди местных юристов, с щедрым вкраплением односторонних отзывов в газетах Тулкун Назарович даже отписал в Москву петицию, по старым шаблонам, в которых изрядно поднаторел, мол, народ Узбекистана хочет своими собственными руками навести порядок в доме.
Ответ оказался обескураживающим, не вкладывался в сложившуюся годами логику. Порыв трудящихся и юристов приветствовался и поощрялся, но чтобы быстрее очиститься и приняться за созидательный труд, предлагались дополнительные силы со всех краев страны. Но Тулкун Назарович с Сенатором, судя по делам и программам нового генсека, на иной ответ не особенно рассчитывали, хотя надежды брезжили: а вдруг? Чем не демократический жест: сами воровали – сами разбирайтесь!
Но и не считали, что зря поработали, вселили заметную нервозность в среду людей, занятых расследованием преступлений в крае, кое у кого отбили охоту копаться глубоко, кое в ком поселился страх, а люди, приехавшие на постоянную работу, почувствовали зыбкость и ненадежность своего положения, поняли, тут им не простят ни малейшей ошибки, а что за работа, если она с постоянной оглядкой, когда боишься проявить самостоятельность.
Но обозначилась четко и другая тенденция, которую опять же, кроме него, вряд ли кто заметил и принял всерьез, следователи и прокуроры стали работать более изощренно, отсекая постоянные ответвления в деле, в которых они могли запутаться и на чем теряли главное – время, используемое против них. Некоторые понимали, что статья человека из Верховного суда появилась не случайно, за ней определенная тактика, желание запугать и отвести следствие от людей, занимающих и после Рашидова ключевые позиции в партии и правительстве.