Но другие не сдались. И вооружились. Алиса работала однажды с портным-шведом, у которого на лице красовался шрам от уха и до уголка рта. «Это негритянка, – объяснил он, – резанула до зубов». Он удивленно улыбался и покачивал головой: «До зубов». В Спрингфилде у продавца мороженого она видела на шее четыре ровные дырочки, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга следы укола чем-то острым и четырехзубым. Мужчины носились по улицам Спрингфилда, восточного Сент-Луиса и Города, прижимая одной красной липкой рукой другую, с болтающимися на лицах кусками кожи. Хорошо еще, если они догадывались не вынимать бритву и добирались до больницы живыми.
Черные женщины были вооружены, черные женщины были опасны и чем меньше они имели денег, тем страшнее они выбирали себе оружие.
Не брали в руки оружия те, у кого была церковь и был Бог, Бог ревнивый и грядущий судить, чей гнев так ужасен, что даже не вообразить. Он придет и рассудит, исправит все неправды, он уже при дверях, он рядом, рядом, он здесь. Вот он. Разве вы не видите? Видите? Мир, причинивший им столько зла, теперь примет вдвое за грехи свои. Мир насылал на них беды? Но посмотрите, где дом всех бед? Их поносили и проклинали? H~ посмотрите, как мир поносит и проклинает себя. Женщин тискали на кухнях и задних дворах? Да. Полицейские били их по лицу, чтобы вместе с их зубами сломить дух их мужей? Дня не проходило, чтобы их не осыпали руганью мужчины, знакомые и незнакомые? Да. Но в глазах Бога и в их собственных глазах каждое грязное слово и оскорбительный поступок были лишь тягой Зверя к беззаконию. Зверь делал так, как он хотел, чтобы делалось ему: насиловал, потому что хотел быть изнасилованным, убивал детей, потому что жаждал быть убитым ребенком. Возводил темницы, чтобы жить в них и гнить в них. Гнев Божий, такой прекрасный, такой простой. Враги получили, что хотели, и на головы их пали грехи их.
Кто еще не имел оружия? Кто не нуждался ни в складных лезвиях, ни в банках со щелоком, ни в бутылочных осколках? Те, кто покупали дома и копили деньги, чтобы платить за безопасность. Или состояли при мужчинах с оружием. Или сами становились пистолетами и сами ножами. Или напитывали свою маленькую безоружную жизнь силой разнообразных обществ, клубов, лиг и сестричеств, созданных, чтобы поощрять или, наоборот, препятствовать, сообщать или разобщать, прокладывать дорогу новому, убеждать, облегчать участь и утешать. Брать на поруки, обмывать покойников, вносить арендную плату, снимать и сдавать Жилье, открывать новую школу, собирать пожертвования и присматривать за всеми, сколько их ни на есть, детьми. Любая другая безоружная черная женщина в 1926 году была немой, сумасшедшей или мертвой.