"Может быть".
– Вы не представляете себе, с кем имеете дело.
– Покушение на убийство есть покушение на убийство. Мне плевать, какое положение занимает подозреваемый.
Лавлок качает головой.
– Признаетесь сейчас, – продолжает Ренфру, – и я сделаю для вас, что смогу.
– Я ни в чем не виноват.
– Вы покушались на жизнь Фрэнка Бошама, потому что боялись, как бы он не выяснил, что находилось в фургоне. Потому что вы прекрасно знали, что, а точнее кто, там находится. Вы причастны к незаконной транспортировке тех детей. Кстати о детях. Вы знаете, что зэки делают с теми заключенными, которые оказались в тюрьме за надругательство над детьми? Знаете? Ничего хорошего, уж вы мне поверьте. Признайтесь, и я постараюсь, чтобы вас поместили в одиночную камеру.
Лавлок качает головой, но упоминание Ренфру о тюрьме, похоже, пробило в его решимости все отрицать брешь. И главный констебль, приметив это, вбивает в нее клин.
– Откуда вообще взялись эти дети? Что вы собирались с ними делать? Педофилия – так, что ли?
Материалов о педофилии – самых гнусных и мерзких, со сценами отвратительного, садистского насилия – Ренфру навидался больше, чем ему – если вообще можно так говорить – этого бы хотелось.
– Что за чушь. Я не педофил и ни за что не стал бы с ними связываться. Мне отвратительна сама эта мысль.
– Что же тогда?
– Это была гуманитарная миссия. Дети родом из России. Они с улиц, из сиротских приютов, исправительных учреждений для малолетних правонарушителей. Мы предложили им перспективу лучшей жизни, и они с радостью ухватились за такую возможность.
– Как вы их вывезли?
– Через Скандинавию. Их перевели через финскую границу и переправили на запад – сначала на лодке, через Ботнический залив, а потом через Швецию и Норвегию, пока они не оказались в Бергене, откуда их и забрали.
– Кто? Мне нужно имя человека, непосредственно этим занимавшегося.
Лавлок продолжает повествовать, не обращая внимания:
– У этих детей не было жизни. Мы хотели дать им ее. Если бы было можно, мы бы вывезли их легальным путем, но вы знаете, какова Россия: там нет законов, достойных называться законами. Поэтому нам не оставалось ничего другого, как действовать подпольно. Но выбраться из России – это еще полдела. За ее пределами дети оказались на территории Европейского союза, а вы знаете, какие там проверки на границе. Начинаешь подпольно и оказываешься вынужден продолжать подпольно, потому что никакой документации нет. Было так, как с этим голландским священнослужителем, который нелегально провозил Библию через "железный занавес" во время холодной войны. Как бишь его звали? Брат Андрей, "Божий контрабандист" – так он себя называл. Мы действовали в том же плане, только не ввозили, а вывозили. Намеревались доставить детей сюда, провернуть всю бумажную работу и передать их в приемные семьи.