– Сообщи мне о результатах. Если обнаружится, что взрыв действительно имел место, я отдам письмо экспертам, ну а в противном случае можно будет признать, что это писал сумасшедший. Годится?
– Это логично. Договорились.
– Хорошо. – Она смотрит на часы. – Мне пора ехать, не то придется гнать, а дорожная инспекция здесь – сущие звери. Позволь мне забрать это письмо и конверт, в котором оно пришло. Я положу его в пластиковый пакетик, чтобы больше никто к нему не прикасался. На всякий случай.
Он идет в конференц-зал за конвертом и возвращается с письмом, держа его кончиками пальцев.
– Пока, Кейт.
– Пока.
Сев в машину, Кейт ловит себя на том, что едва не сказала: "Пока, папа".
* * *
– Блайки хочет тебя видеть, – говорит Фергюсон, как только Кейт заходит в совещательную комнату.
– Что ему надо?
– Не говорит. Хочет поговорить с тобой, причем с глазу на глаз.
Надеясь, что ночь, проведенная в каталажке, вправила Блайки мозги, Кейт выходит из совещательной, покупает в автомате чашечку кофе и направляется в камеру, где содержится задержанный.
– Группа крови, обнаруженной под ногтями Петры, совпадает с вашей. Причем это редкая группа, имеющаяся лишь у трех процентов населения. Думаю, вы решили сознаться.
– Нет. Я решил рассказать, где был в ночь на понедельник.
– А это не одно и то же?
– Нет. Я выяснил, что у Петры завелся приятель.
– Когда вы это узнали?
– Вечером в понедельник.
– И решили вышибить из нее эту дурь колотушками?
– Опять же нет. Я вышиб эту дурь из него.
Кейт смотрит на Блайки оценивающе. Если так, его нежелание говорить, где он был той ночью, понятно. По существу, он только что повесил на себя обвинение в умышленном нанесении телесных повреждений. Кроме того, она может пришить ему еще и попытку воспрепятствовать правосудию, и дачу ложных показаний, обернувшуюся для полиции напрасной тратой времени. Он солгал насчет того, где был, и солгал насчет того, что не знал, где спала Петра. Однако даже три этих обвинения в совокупности ничто по сравнению с обвинением в убийстве. Понимая это, Блайки решил выбрать из двух зол меньшее. У него просто нет другого выхода: чтобы очиститься от обвинений в одном преступлении, ему приходится сознаться в другом.
Кейт задумывается о том, когда именно он стал взвешивать свои возможности – наверное, сразу после того, как ему зачитали его права. Наверняка за этим типом есть и что-нибудь еще, но в любом случае говорить он начал.
– Кто он такой.
– Ирвин Скулар.
Имя кажется Кейт знакомым, хотя, где она его слышала, сразу не припомнить.
– Босс Петры, – добавляет Блайки, как будто прочитав ее мысли.