Несмотря на рань и закрытость, возле Мавзолея трудилась уже небольшая толпа приезжих зевак. В ожидании предстоящей смены караула, они подробно разглядывали часовых.
В толпе выделялась колхозного вида группа: трое или четверо мужчин с обветренными лицами и с ними девушка в темном хлопчатобумажном мужском пиджаке, в синем берете, заломленном на левое ухо.
Мужик в парусиновых туфлях на босу ногу, закуривая папиросу «Прибой», выражал недовольство:
– А говорят, они не моргают.
– Как же не моргать? – сказала девушка. – Чай, такие ж люди, как мы.
– Но все ж таки у Кремля, – сказал тот же мужик, но не слишком уверенно. – У Кремля таких, как мы, не поставят.
– Господи, у Кремля, у Кремля. Что жа, как у Кремля, так не человек, что ль?
Приезжий в бобочке, между прочим, тоже в своем провинциальном окружении много слышал и даже отчасти поверил, что часовые у Мавзолея не моргают. Теп ерь увидел, что моргают не хуже других. Моргают и из-под козырьков поглядывают на толпу стыдливо, как деревенские девушки. Ухитряясь сохранять при этом известную истуканистость.
– Но зато не шевелются, – сказал другой мужик.
– Еще бы им шевелиться, – согласился первый. – Все ж таки у Мавзолея.
– А что, как ему муха сядет на нос, чего он будет делать? – спросила девушка.
– А он ее застрелит, – сказал приезжий в бобочке для себя самого неожиданно.
Вся группа, да и другие зеваки повернулись к нему, кто-то хихикнул, а девушка, не оценив шутки, спросила:
– Как же застрелит? А ежели в нос попадет? – вызвав вопросом своим большое оживление в собственной группе.
Потолкавшись здесь какое-то время, наблюдаемый нами приезжий дождался боя курантов и смены караула, затем спросил кого-то из местных, как пройти к Тверскому бульвару. Ему объяснили бесплатно: пойдешь прямо по улице Горького, дойдешь до памятника Пушкину, через дорогу от него и будет Тверской бульвар.
Вова решил стать писателем
Описываемый нами персонаж, то есть все тот же В.В., прибыл в столицу из Керчи, где после армейской службы прожил около года с родителями, окончил наконец-то десятый класс вечерней школы и, никуда не поступивши, решил самым дерзким и диким путем пробиться – вот нахальство! – в поэты. Именно ради этой сомнительной цели он отправился в путь, имея среди скромных пожитков общую тетрадь, а в ней тексты, написанные столбиком, от руки и не очень ровно, несмотря на линейки. Тексты эти автор называл нескромно стихами, хотя достоинства их, правду сказать, не переоценивал. Надеясь в будущем достичь более высоких вершин.
Стихотворений у В.В. было всегда пятнадцать. Если писалось новое, то худшее из старых выкидывалось, и опять оставалось пятнадцать. Количество не росло, а повышение качества было под вопросом.