– Сейчас я предпочел бы запонку...
– И знаете, с кем?
– Нет...
– С Ланзолини!
– Ну и что?.. А! Вот она!
Отыскав запонку, комиссар вернулся в вертикальное положение. Сайрус А. Вильям тоже.
– Ромео, вы что, не понимаете или не хотите понять?
– Чего?
– Что инсценировка разрыва перед нами доказывает их соучастие!
– В чем?
– В убийстве Росси!
Тарчинини завязал галстук и ответил:
– Это всего лишь предположение, Билл, и чтоб принять его как гипотезу, надо сначала обосновать, каким образом Мика, Орландо или оба сразу могли находиться одновременно в ресторане и в парикмахерской Маттеини. Пока вы не разрешите этого вопроса, лучше вам оставить молодых людей в покое.
– Я настаиваю, что вы совершаете большую ошибку, держа эту пару вне поля зрения!
– Я не держу их вне поля зрения, Билл, и инспектор Люппо практически ни на шаг не отстает от Ланзолини. Можете быть уверены, что он был при вашей встрече. И, если вас это интересует, знайте, что вчера ваш подозреваемый провел вечер с очень красивой женщиной.
– Как? Он изменяет Мике?
Комиссар принялся за пиджак.
– Вы, мой милый, выражаетесь слишком однозначно. Просто у Ланзолини широкая натура. Что ж нам его осуждать, если сами дамы на это не жалуются?
Тарчинини вышел, увлекая друга за собой. В прихожей он крикнул:
– Готовы, ребята?
Шестиголосый хор ответил утвердительно.
– Тогда идем...
– На лестнице Сайрус А. Вильям поспешно распрощался с семейством, так как ему пришел в голову один план, который он хотел поскорее осуществить. Увлеченный своим замыслом, американец пропустил мимо ушей слова комиссара:
– Куда больше, чем донжуанские подвиги синьора Ланзолини, меня интересует таинственная любовница Маттеини. Но, несмотря на все усилия моих инспекторов, невозможно напасть на ее след. Я вот размышляю, не выдумал ли эту неуловимую особу сам Маттеини с единственной целью позлить свою зануду-дочь и непочтительного внука...
* * *
Откланявшись, Лекок слетел по лестнице со скоростью, повергшей в изумление даже такого мастера этого дела, как старший отпрыск Тарчинини. Привратница, находившая американца таким красивым, не имела возможности проверить свои впечатления, ибо Лекок промчался мимо так стремительно, что она сочла своим долгом кинуться к лестничной клетке и проверить, не несутся ли ему вслед крики "Держи вора!" или "Зарезали!" – настолько невероятным казалось, чтобы человек с чистой совестью так удирал. Что касается шофера такси, то он, после тщетных попыток вступить в разговор с Валерией с целью дать ей кое-какие полезные советы насчет обращения с мужчиной в цивилизованном обществе, заснул, склонясь на руль, и видел во сне, что ведет отряд исследователей по джунглям Амазонки. Сон его был нарушен окриком, который вплелся в сновидения и от которого бедняга вскинулся, как ошпаренный, еще не соображая спросонок, что он в Вероне и никакие индейцы за ним не гонятся. Он стартовал со стремительностью, какой позавидовали бы на автомобильных гонках. Лекок, крикнувший шоферу адрес Мики Росси, не зная, что тот спит, как раз брался за ручку дверцы, когда машина буквально прыгнула вперед, так что он чуть не остался за бортом. Благодаря его собственной ловкости ему удалось открыть дверцу, но только Валерии, схватившей его за волосы и за пиджак, был обязан тем, что все-таки влез в машину. Между тем шофер, выжав акселератор до отказа, гнал по виа Пьетра, сея ужас на своем пути. Какой-то ребенок спасся только благодаря тому, что такси на вираже занесло, метром правее, но зато не избежал материнской трепки, вновь подвергшей его жизнь опасности. Бродячему псу, оказавшемуся на дороге, помогла его худоба: он сумел так поджать зад, что его не задело; но, понимая, что был на волосок от гибели, он, как истый итальянский пес, выразил в импровизированной минорной арии весь свой трепет перед подобной возможностью, и это помешало шоферу попасть одновременно в булочную синьоры Чиафино и в легенду квартала. Но окончательно сознание вернулось к нему лишь на виа Понте, где он сообразил, что не знает, куда едет, хотя едет с большой скоростью. Он притормозил и обернулся к пассажирам: