Облава кончилась, но улицы по-прежнему оставались безлюдными — жители не решались выходить из домов. Ждет ли Гордеев в сквере? Она уже опаздывает на полчаса. Галка ускорила шаг. Туфли вязли в расплавленном асфальте. Над морем собирались низкие серые облака, обещая дождь.
— Галочка, погодите!
Кулагин? Что ему надо?
— Галочка, нам с вами по пути. Разрешите, как говорят в вашем городе, пришвартоваться?
Он бесцеремонно взял ее об руку.
— Если вам не трудно, называйте меня Галиной Алексеевной, — отстранилась Галка.
— Простите, — опешил Кулагин. — Если те несколько советов, что я дал на репетиции, обидели вас, то я обещаю впредь воздерживаться от каких бы то ни было наставлений.
— Возможно, ваши замечания были уместны. Однако это не основание для фамильярности.
— Ах, в-о-он оно что-о! — протянул Кулагин. — Я совсем забыл, что имею честь говорить с дворянкой земли русской! Простите великодушно. Я человек простой и не обучен благородным манерам.
— Не обязательно быть дворянином. Достаточно не быть хамом! — вспыхнула Галка.
— «Она обожгла его негодующим взглядом и удалилась, гордо подняв голову», — наигранно продекламировал он.
— Не будьте идиотом, Кулагин.
— Постараюсь. Что еще прикажете?
— Еще постарайтесь подбирать выражения, когда разговариваете с девушкой.
— С девушкой из театрализованного кабаре, — разозлился Кулагин.
Галка не выдержала. Повернувшись к тенору, она ударила его по щеке. Второй раз ударить не удалось: Кулагин перехватил ее руки сильно сжал их в запястьях.
— Я не люблю, когда мне делают больно, — неожиданно спокойно сказал он.
Но Галка уже не могла остановиться.
— Слушайте вы, примадонна в брюках! Женщину можно сделать потаскухой, но холуями бывают только мужчины. Такие, как вы!
— Галина, успокойтесь. Мы на улице.
— Отпустите сейчас же мои руки и убирайтесь!
— Отпущу, но обещайте выслушать меня.
— Не хочу слушать ваши оправдания!
— А я не собираюсь оправдываться.
— Вот как? Тогда я могу подумать, что вы решили извиниться передо мной. Не роняйте остатки самолюбия. Перед кем извиняться? Перед девкой из кабаре.
— Галина, еще одно слово, и я отколочу вас.
— Холуй! Ну что же ты не бьешь меня?
Она видела, как дрогнули, опустились книзу уголки его рта, как вздулась и лихорадочно забилась синяя жилка на виске. «Сейчас ударит», — подумала Галка и невольно отшатнулась. Но Кулагин только слабо усмехнулся и отпустил ее руки.
— Предположим, вы правы: я малодушный человек, у меня не достало мужества сдохнуть от голода в чужом городе. Но вы стреляете из пушки по воробью. Я пошел в театр из-за хлеба, я только артист. На тему о холуйстве вам лучше поговорить с господином Логуновым.