Мини говорила, что там растения, но это не дало мне ни малейшего представления о саде, который раскинулся за стеной. Сад был огромный. Он был разбит на прямоугольники, между которыми тянулись посыпанные гравием дорожки, и там росли, наверное, все фрукты и овощи, какие только есть на свете, во всех мирах, сколько их есть. Стоя у калитки, я видел клубнику, и яблоки, и апельсины, лук, кабачки, дыни и салат, какое-то зеленое растение со свисающими листьями, которого я не знал, и бамию, и желтые плоды, похожие на помидоры, но не помидоры. Там были даже цветы, подальше в глубь сада.
Это было все, что я успел разглядеть, пока не прискакала коза и не попыталась прорваться мимо меня. Но одно насчет коз я знал твердо: они сожрут все, до чего доберутся. И я не думал, что Романов обрадуется, узнав, что я запустил козу в его огород. Так что я попытался захлопнуть Дверь у нее перед носом. Но коза уперлась. Должно быть, этот сад-огород казался ей рождественским подарочком. А она была сильная! Мы долго состязались: я толкал изнутри, упершись спиной в дверь, а коза, как сумасшедшая, ломилась снаружи. У меня ушло пять минут на то, чтобы выпихнуть козу из сада, и когда я наконец закрыл дверь, то обнаружил, что выдохся.
Я все-таки немного прошелся по дорожке, но недалеко. У меня все тело ныло от разных неприятностей, которые со мной приключились. Одежда на мне все еще была сырая и начинала вонять плесенью, а теперь, когда солнце почти село, я начал замерзать. Мне казалось, будто я не спал уже целую неделю. Так что когда я дошел до делянки с кукурузой, я сорвал несколько початков для козы и съел несколько клубничин, раз уж они росли поблизости, но клубника показалась на вкус как ниплинг, и я наконец сдался.
Коза ждала снаружи. Мне пришлось поспешно захлопнуть дверь и швырнуть в нее кукурузой в качестве самообороны. Она поймала початок на лету и стала его жевать, глядя на меня демоническими глазами.
— И я тебя тоже люблю, — сказал я ей.
У сараев высилась Мини. Она обвила хоботом охапку чего-то с листьями, и глаза у нее были блаженно прижмурены. Куры налопались и разбрелись.
— Ну, пожалуй, мой долг на сегодня выполнен, — сказал я и пошел в дом, чтобы найти себе место, где можно лечь спать.
Я там приглядел себе один диванчик, и теперь душа моя стремилась к нему, как коза стремилась в сад.
И тут где-то в коридоре зазвонил телефон.
Я помчался туда, чтобы его заткнуть. Я помню, как папа отзывался о телефонах и о том, что они делают с его бедной головой, когда у него грипп, а Романов, по всей вероятности, способен был осуществить все то, чем папа только грозился.