Слониха повернулась и направилась в ту сторону, куда он указывал. Она шла напролом, наступала на деревья, деревья гнулись, и с них дождем сыпались фрукты. Ветки ломались, стволы падали, сучки царапали нам колени, а слониха все шла и шла. На нас сыпались кора, листья и плоды. Оглянувшись назад, я увидела, что за нами остается широкая тропа, устеленная поваленными деревьями и растоптанными фруктами. Маленький хвостик слонихи дрожал и подергивался от возбуждения. Думаю, ей все это ужасно нравилось. Когда я снова посмотрела вперед, то обнаружила, что мы ломимся через яблоневую рощу, а слоновий хобот так и ходит из стороны в сторону, обрывая яблоки и запихивая их в рот. Но тут это заметил Романов.
— Мини, прекрати! — сказал он и довольно сильно стукнул ее по голове.
Слониха сердито хлопнула ушами и зашагала дальше. Вскоре она проломилась через заросли малины и вышла на заросшее дынное поле. Дыни были мелкие, явно выросшие самосевом, но все равно вы даже представить не можете, какой эффект произвела слониха на поле, заросшем дынями. Дыни жутко хрустели и чавкали у нее под ногами. Семечки летели во все стороны, а к нам волнами поднимался дынный запах. Я наклонилась и смотрела вниз, настолько завороженная этим побоищем, что не замечала ничего вокруг, пока Тони не сказал вполголоса:
— Похоже, приехали…
Впереди была площадка, огороженная белыми пластиковыми стенами. Ну, может, и не пластиковыми, но, во всяком случае, чем-то полупрозрачным. Стены эти доходили слонихе до плеча. Мне показалось, что я вижу впереди каких-то людей, но только освещение здесь было еще более странным: каким-то мутным и туманным.
Романов сказал:
— Еще десять шагов вперед, потом остановись и спусти нас.
Слониха повиновалась ему буквально. То есть она проломилась сквозь стену: стена сделала «хрусть-хрусть-ХРЯП!», а потом раздался грохот, потому что слониха промаршировала прямо по куску стены. Но никто из людей, стоявших сразу за стеной, не обратил на это внимания. Они стояли там, на травяном пятачке, покрытые веществом, от которого освещение и казалось таким странным. Оно свисало с потолка, это вещество, ниспадая каскадами и слоями, похожими на белую ватную паутину. Все, кого я видела, были окутаны этим веществом. Но при этом все они были живые. Это было особенно страшно. Время от времени кто-нибудь из них переступал с ноги на ногу или двигал головой, словно пытаясь размять затекшую шею, но медленно-медленно, Как будто они ворочались в патоке. Единственное, что утешало, — это что большинство из них были, похоже, не вполне в сознании. Розовые пятна лиц, которые были мне видны — хотя разглядеть их сквозь белую паутину было непросто, — казались минимум наполовину спящими.