Потихоньку дракон отошел и снова зазолотился.
— Ну как ты? — спросила я, увидев, что он открыл глаза. Дракон уселся в своей обычной горделивой позе, скосил блестящий глаз.
— Лучше, чем я мог предполагать. Но так плохо мне еще никогда в жизни не было.
— Даже когда вас усыпили?
— Даже тогда.
— Странно, я думала, поливать всех пламенем для вас, драконов, дело обычное, — заметила я.
— Обычное в обычных условиях. Эта дыра в крыле сама по себе ничтожна, но она нарушила мою целостность. А без этого ни летать, ни полыхать огнем дракон не может.
— Но ты же смог?
— И еще неизвестно, как это мне аукнется.
— Вы тоже аукаете? — удивилась я.
— Что мы делаем? — с подозрением переспросил дракон.
— Ну, кричите "ау", чтобы эхо откликнулось.
— Нет. Сколько раз тебе сообщать, что не я это говорю, а ты воспринимаешь мою информацию и облекаешь в наиболее удобную для себя форму. Это твой предохранительный клапан. Чтобы не сойти с ума от общения с драконом.
— Ну хорошо, я предохраняюсь. А ты? Ты тоже этим занимаешься?
— Драконы не сходят с ума от людей. Вы довольно ограниченны и просты для восприятия.
— Пропускаем этот пункт. Но скажи, почему же ты все-таки пошел на риск?
— А что мне оставалось делать? — горько вопросил дракон. — Если бы не огонь, энергия для полета мне могла бы и не понадобиться, тут уж не до выбора.
— А что бы с тобой сделалось? — пожала плечами я. — Сидел бы тут на грядке и плевал на всех сверху ядовитой слюной. Они бы побоялись к тебе подбираться, так, глядишь, и до ночи бы дотянул.
— Драконы не говорят пустых слов! — громыхнул золотой так, что я даже скривилась. Словно в голове кто-то в колокол ударил.
— С ума сошел?! — пнула я его переднюю лапу.
— Извини. Но если я сказал, что дождусь сегодняшней ночи, чтобы определить, смогу ли поднять в воздух четырнадцать человек, значит, я должен был дожить до ночи вместе с этими четырнадцатью.
— А теперь что ты скажешь?
— Скажу, что, как стемнеет, я постараюсь взлететь и перенести их за реку. Это большее, на что я способен, если только способен. Дальше будет еще хуже. Пойди предупреди их.
— Но тебе стало легче? — спросила я.
— Нет, мне становится хуже и хуже. Пуповина очень нехорошее место для драконов, нам нельзя тут быть.
— Заплаты не помогают?
— Помогают. На них вся надежда. Иди.
Легко сказать иди… Я чуть ли не кубарем скатилась с надгробной насыпи, помянув недобрым словом всех, кто ее облицовывал и кто полировал для облицовщиков плиты, их родителей, бабушек, дедушек, соседей и близких друзей.
Строители, Медбрат их побери! Не смогли малюсенькую лестницу врезать! И Молниеносный хорош, столько денег в свою гробницу вбухал, а такой мелочи не предусмотрел!