Однажды на экране моего визора возник брюнет с внешностью оперного злодея; он представился сотрудником аппарата Совета Безопасности и попросил о встрече. Недоумевая, я согласился. В ходе длительной беседы, напоминавшей распутывание клубка разноцветной проволоки, проводимое в полной темноте, я выяснил, что, во-первых, мой собеседник работает не в SC[1], а в SSA[2] — что, как вы понимаете, не одно и то же, — а во-вторых, он интересуется не столько моей работой, сколько мной — в общем, он хотел, чтобы я стал сотрудником Управления. Я попросил неделю на размышление, но уже через день позвонил господину Кордосе — так звали моего собеседника — и сказал, что согласен.
С тех пор я лишь дважды пожалел о своем решении. В первый раз спустя месяц после защиты диплома — тогда, собравшись с духом, я наконец сообщил Анне-Марии о месте своей службы. Анна была моей второй подружкой; наш роман оказался на удивление долгим и прочным, мы жили вместе уже полгода и собирались регистрироваться. Она оказалась не в восторге от того, что услышала, попыталась убедить меня изменить свое решение. Всевозможные тайные агенты уже давно не являются объектом поклонения, сказала она. Страх, смешанный с завистью, даже с восхищением, — все это кончилось с концом Большого Террора. Теперь в представлении большинства людей деятельность моих будущих коллег связывается с чем-то пугающим и в то же время отталкивающим; их избегают. Она не собирается становиться женой отверженного. Мы расстались. Мне было плохо без нее — настолько, что я готов был пойти на попятный, и лишь ее стремительное сближение с новым знакомым, вскоре ставшим ее мужем, удержало меня от этого шага.
И еще раз я пожалел о выбранном пути; это случилось на втором году моей работы. Со шприцем в руках я метался между телами умирающих на моих глазах людей. Доза яда, введенная себе членами общины «Скала света», оказалась слишком большой, и я не мог уже ничего сделать. Моя личная трагедия состояла в том, что двумя месяцами ранее я дал заключение, согласно которому учение Виджевананты Рао Второго, основателя общины (настоящее имя Адам Квасневич), могло быть отнесено к группе «В» — «потенциально опасные», — что не требовало внедрения в общину постоянного агента и позволяло ограничиться периодически проводимыми проверками. Я ошибся и теперь мог наблюдать плоды своей ошибки.
И теперь, когда я вспоминаю этот день, я вспоминаю и впервые испытанное чувство ужасающего бессилия. Тогда я вышел из строя на несколько недель; со мной возились психологи, релаксологи, обо мне заботилось начальство. С тех пор было много других общин. С одними я угадывал (это случалось чаще), с другими ошибался, иногда это приводило к тяжелым последствиям; но никогда больше я не позволял отчаянию овладеть мной, никогда не задавал вопрос, стоило ли начинать все это. Видимо, я стал профессионалом.