— Тогда так и поступите.
Это было произнесено тоном, который невозможно было оспорить. Возможность дискуссии отрицалась начисто.
— В два часа вас устроит?
— Вполне.
— Что касается гроба...
— Мистер Хатчинсон, я поняла, что моя мать предусмотрела все.
— Да, это так...
— В таком случае, — Вики встала и перекинула сумку через плечо, — мы будем делать все в точности так, как пожелала моя мать.
— Мисс Нельсон... — Представитель похоронного бюро встал вслед за ней и повысил голос так мягко, как только смог. — Без сообщения в газете вы должны будете лично пригласить людей на похороны.
Плечи женщины слегка ссутулились, а пальцы, взявшиеся за дверную, ручку, дрогнули.
— Я знаю, — сказала она.
И вышла.
Мистер Хатчинсон-младший снова опустился в кресло и потер пальцами виски.
— Осознание, что ничем не можешь помочь, — проговорил он, со вздохом обращаясь к стоящей в углу кабинета пальме в кадке, — самое тяжелое в нашем бизнесе.
* * *
Все, что окружало ее в детстве, показалось ей сейчас неправдоподобно маленьким. Огромный двор позади углового здания на пересечении Дивижн и Квебек-стрит, где она росла, словно сжался до размеров чайного блюдца. На месте магазинчика, работавшего допоздна, на углу Дивижн и Пайн, была теперь цветочная лавка, а рынок напротив него, где она в двенадцать впервые устроилась на неполный рабочий день, вообще исчез. Аптека на Йорк-стрит все еще стояла, но если когда-то Вики казалось, что та находится на внушительном отдалении, то ныне складывалось впечатление, будто стоит только протянуть руку, чтобы до нее дотронуться. Дальше, по Квебек-стрит, никакого следа не осталось на месте старого клена, затенявшего дом Томпсонов, и даже лучи весеннего солнечного света не могли скрыть убогий, нежилой вид всего этого района в целом.
Стоя перед автостоянкой их многоквартирного дома, в который они переселились, когда в связи с уходом отца лишились дома в Коллинз Бэй, Вики впервые осознала, когда именно это произошло. За последние четырнадцать лет она приезжала сюда неоднократно; сравнительно недавно побывала здесь снова, но никогда не замечала столь радикальных перемен.
«Быть может, потому, что один фактор, всякий раз, когда я приезжала сюда, оставался неизменным...»
Она не могла больше откладывать это.
Железная входная дверь в подъезде была открыта. «Как ни усиливай дверь, она ни от чего тебя не защитит, пока ее не замкнешь. Если бы я сказала ей... сказала ей... хоть однажды сказала ей...» Армированное стекло задрожало, когда она с силой захлопнула дверь и, спотыкаясь, спустилась на половину лестничного пролета, ведущего вниз, в квартиру матери.