Вампир почувствовал тяжесть взгляда соперника и постарался вспомнить, когда в последний раз ему пришлось провести столько же времени со смертным, от которого он не насыщался. Или от которого не намеревался делать это впредь. Ситуация сложилась, мягко говоря, неординарная.
Потому что за всю свою долгую жизнь Генри Фицрой редко чувствовал себя столь неуверенным в собственных силах.
— Мы не сможем разобраться в этом, — произнес он вслух, — пока тело не будет найдено и погребено и пока скорбь Вики не иссякнет.
Селуччи не потрудился даже сделать вид, что не понимает, к чему относятся эти слова, хотя такое искушение испытывал.
— Вот и найдите тело, — предложил он и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть.
Фицрой приподнял бровь.
— Сказать легко, — бесстрастно заметил он.
— Да? А как насчет того странного запаха, который вы обнаружили в прошлую ночь, как мне рассказала Вики?
— Я не ищейка, детектив. И кроме того, мне удалось проследить его только до автостоянки.
— На что походил этот запах?
— На смерть.
— Не удивительно. Ведь вы были в зале для траурных церемоний... — На этих словах Майк снова зевнул.
— Похоронные бюро прилагают массу усилий, чтобы в этих залах не пахло смертью. Это было нечто иное.
— О Господи, только не затевайте все снова! — простонал Селуччи, проводя пятерней по шевелюре. — Что на этот раз? Это милое чудовище из озера Лох-Несс? Болотная тварь? Годзилла?[2]
— Кто-кто, вы сказали?
— Ну, вы же сами постоянно обвиняете меня, что я насмотрелся дешевых фильмов ужасов. А сами, я гляжу, никогда не смотрели их по субботам днем. Понимаю, конечно, время показа для вас несколько неудачное. А детям нравится. Каждую субботу тысячи из них прилипают к экранам, чтобы насладиться, как вы совершенно верно подметили, дешевыми, скверно продублированными черно-белыми фильмами о громадном монстре, нападающем на Токио...
Звук захлопнувшейся дверцы машины на автостоянке прозвучал неестественно громко.
— Иисусе Христе. — Глаза Майка широко распахнулись. В этот момент, невзирая на утомление, он понял что уже не испытывает ни малейшего желания заснуть. Он сел и спустил ноги на пол. — Кино. Вы не думаете...
— Что Том Чен сыграл роль Игоря, слуги доктора Франкенштейна, в новой постановке этой пьесы? — Фицрой улыбнулся. — Думаю, как я уже имел возможность упоминать ранее, вы насмотрелись дурацких фильмов, детектив.
— Да неужели? А знаете, что я на этот счет думаю? Мне...
Бам. Бам. Бам.
Они взглянули на дверь, потом — друг на друга.
— Полиция, — произнес Селуччи, медленно поднимаясь.
— Нет. — Генри встал у него на пути. Он ощущал живое, слышал ток крови, запах волнения. — Это не полиция, хотя подозреваю, что им бы хотелось, чтобы мы так думали.