Правда, среди них хватало отребья, именовавшего себя почтальонами без особых на то оснований. Так что при всем уважении люди зачастую относились к ним с подозрением. Впрочем, вряд ли из-за мошенника кто-то станет так рисковать.
Утешившись таким выводом, Добрыня заявил:
— Хорошо! Сейчас доставим его в теплую избу, у нас отличный лекарь.
— Поздно, — фальшиво вздохнул Гарик. — Отходит он: доктор здесь не поможет.
— Ты вроде тоже ранен? — спросил вождь, указывая на ногу Вадима.
— Да, — кивнул тот. — Меня ранило в бою с бандитами. Тогда же досталось и почтальону.
— Ну и дела! — охнул Добрыня, — Совсем разум потеряли, уже почтальонов убивают!
Толпа загудела сильнее, некоторые начали было разуваться, дабы проследовать к лодке. Это в планы мошенников не входило — Гарик немедленно разразился потоком слов:
— Люди! Почтальон умирает, но его записи сохранились. Много записей. Покуда он жив, надо поскорее их зачитать перед всеми жителями. Если кто-нибудь найдет родных, это скрасит его последние минуты. И еще, он очень просил встречи с Анной Карцевой. Есть у вас здесь такая?
— Есть! — разом закричали десятки человек.
Гарик достал из-за пазухи сверток с записями, протянул Добрыне:
— Вот, возьмите. Пусть кто-нибудь зачитает.
Приняв записи, вождь заметил:
— Аня как раз обычно и читала: голос у нее звонкий, — повернувшись, он выкрикнул: — Эй, Егор, сгоняй к вышке, Аньку подмени! Серега, на вот, прочитаешь со стены… у тебя голос мертвого поднимет. Только пускай все соберутся.
Гудящая толпа потянулась к поселку, прослушать списки почтальона хотелось всем. Добрыня, оставшийся в одиночестве, завел с гостями разговор:
— Сейчас Анька прибежит, разберемся здесь, потом устрою вас на ночь в поселке. По темноте вам никак не вернуться… не пойму, как вы вообще проскочили на эдаком корыте?
Гарик поморщился:
— Да… страшно вспоминать. Сто раз на волосок от смерти были.
— А лодка-то знакомая, — заметил Добрыня, — Я ее по осени Кругову отдал, она у него в заливе стояла, с остальными. Как там посудины: не пострадали?
— Не, нормально там все. Их на берег повытаскивали.
— Понятно. И как в поселке дела?
— Все нормально, все живы-здоровы.
— Где ж нормально, если с голодухи пухнете? И что-то я вас, ребятки, не припомню…
— А мы новенькие, — встрял Вадик. — Недавно там.
— Это откуда же вы пришли?
— С севера. Месяц назад как пришли.
— Месяц? — изумился Добрыня. — Я три недели назад у вас был, с Круговым разговаривал, и со знакомыми мужиками: никто ничего не сказал про людей с севера.
— А что про нас говорить? — ухмыльнулся Гарик. — Мы вдвоем и пришли: толпой это не назвать. Вот и не посчитали это большой новостью.