— А на кой мне твоя бумага?
Снова послышалось сопение, шуршание, и из дупла появилась всклокоченная совиная голова. Она подозрительно огляделась по сторонам, а затем спросила:
— Ты кто?
— Парень.
— Вижу, что не баба. Зачем пожаловал? Какую бумагу нужно?
— Налоговую декларацию. А то не спится, — съязвил молодец.
— Оброк, десятина? — невозмутимо уточнила птица.
«Ишь ты, — подумал Санька. — А все говорили, при царе плохо жилось. Налог-то всего десять процентов. А у нас…» Он снисходительно посмотрел на сову и усмехнулся:
— Да шучу я, шучу. Никаких мне бумаг челобитных или грамот не надобно. Еще одна писательница нашлась. Да я и сам, если хочешь знать, сочинять умею. Делов-то.
Раздался резкий удар, потрясший дерево. Это захлопнулся вход в дупло. Снова скрежет, невнятное бормотание, шум, и сова появилась откуда-то сверху. На голове у нее красовалось нечто, очень похожее на чепчик с большим козырьком. Этот невообразимый фасон привел Саньку в совершеннейший восторг, он хихикнул, но тут же прикусил язык, так как вид у совы был чрезвычайно мрачный.
— Не вижу ничего смешного. Днем солнышко слишком ярко светит, и от этого зрение портится, — прошипела птица, заметив, что паренек еле сдерживает смех. — Сейчас мы посмотрим, какой ты грамотный. Я тебе пару слов наговорю, а ты попробуй их на бумаге изобразить.
Она протянула Саньке клочок бумаги, перо и чернильницу.
— Пиши: «Царь-батюшка. Нижайше бью челом и сознаюсь в прегрешениях своих, а потому смиренно отдаюсь в руки ваши и с радостью приму любую кару». Написал? Внизу крестик поставь. Можешь еще большой палец послюнявить, в пыль обмакнуть да в уголке приложить.
Подождав, пока Санька закончит «диктант», сова выхватила у него из рук записку, прочитала, удовлетворенно ухнула и взлетела на ветку повыше.
— Гляди-ка, буковки выводить и в самом деле умеешь. Но, кроме этого, нужно еще иногда головой думать. Я эту челобитную сейчас стражникам отдам. Вон они, как раз с горки спускаются. Посидишь у них в холодной, ума-разума наберешься.
— Ты чего? Я ж тебе ничего плохого не сделал. Ну, пошумел немного. А ты сразу стражников.
— Нечего над старшими издеваться. Я, будет тебе известно, на всю округу самая умная. Народ кругом темный, безграмотный. Вот я людям и помогаю: за них бумаги составляю.
— Без бумажки ты букашка…
— Вот именно. Меня каждая собака знает, и я про всех все знаю. Ко мне отовсюду приходят. Уважают. Каждый чем может благодарит. А тут какому-то мальчишке скучно стало. Шутник выискался. Теперь моя очередь пошутить.
Санька перепугался. Он уже знал, с какой скоростью здесь вершится суд и чем обычно это заканчивается. Сейчас его, с этой бумагой, да к царю; у того плохое настроение, и все, называй последнее желание. Об этом даже думать не хотелось. Нужно было срочно исправлять свой промах.