«Я чудом выжил в какой-то чудовищной передряге и не могу позволить себе банально умереть от обезвоживания», — зародилась в глубинах сознания злая, зовущая к действию мысль.
Рука медленно поднялась, пальцы вновь уцепились за край раковины, помогая подняться обессилевшему телу, голова внезапно закружилась так, что стены поплыли перед глазами.
…Он пришел в себя от гулкого звука воды, бьющей в дно пластиковой раковины, жадно подался вперед, ловя пересохшими губами спасительную влагу, пил судорожно, захлебываясь, пока рассудок не начал проясняться…
По телу гулял озноб. Странная, абсурдная в его положении брезгливость присутствовала в каждой мысли и действии, будто убогая, грязная обстановка тесной комнатушки, где он провел неопределенное количество времени, вызывала у него подсознательное, прочно укоренившееся в привычках отвращение.
Он едва не сунул голову под упругую струю воды, чтобы смыть с волос заскорузлую корку, но вовремя опомнился. Пуля в затылке и разбитый имплант, лишившийся герметичной заглушки, не располагали к водным процедурам такого характера — попадание влаги на контактные разъемы могло вызвать непредсказуемые, фатальные последствия.
Он ограничился тем, что слабыми движениями омыл лицо и руки.
Немного полегчало.
Обернувшись, он, едва переставляя ноги, добрел до постели и рухнул на узкую койку, совершенно обессиленный.
Беспамятство навалилось, как черная, поглощающая мир стена.
Он пришел в себя от странного звука.
Что-то резко, протяжно взвизгнуло, затем раздались шаги, и незнакомый голос произнес:
— Иди сюда, не бойся, крошка…
Он открыл глаза.
Голографическая сфера по-прежнему висела в воздухе, скарм на фоне эреснийского пейзажа свернулся в клубок и дремал.
На коленях подле койки стоял человек. Он был невысок, худощав и явно чем-то занят. Его лицо выдавало напряжение, рука медленно тянулась куда-то вдоль пола, исчезая из поля зрения.
— Фрайг… Кто вы?
Человек вздрогнул, затем медленно обернулся и вдруг тяжело вздохнул:
— Ну вот, убежала.
— Кто?
— Мышь.
— Какая мышь?!
Худощавый равнодушно посмотрел на полуживого обитателя комнаты, но все же ответил:
— Голубая дионская мышь. Очень редко встречается в наши дни. Эти варвары потравили всех грызунов. Я говорю о служащих фешенебельных отелей. Теперь их можно отыскать только в таких вот местах.
— Простите, — слова вновь с трудом выходили из пересохшего горла. — В каких местах?
— Ну, типа этой заброшенной ночлежки. — Незнакомец внимательно посмотрел на спрашивающего и, исходя из ведомых лишь ему соображений, решил пояснить причину своего интереса: — Я экзобиолог, специализируюсь на редких, в основном вымирающих жизненных формах. Голубые дионские мыши — тема моего последнего исследования. Вы знаете, что они не стареют? Это удивительное, малоизученное явление. Данный вид грызунов до самой смерти сохраняет активность, тонус их организма не понижается, они не дряхлеют, а умирают внезапно, словно внутри срабатывает какой-то биологический механизм… — Он внезапно понял, что увлекся, и спохватился, поймав полный боли и недоумения взгляд. — Вижу, вам неинтересно?.. — по инерции добавил он.