Трое воинов с бритыми головами недоуменно взглянули на пронесшегося мимо всадника, соскочившего за воротами с коня и, хлопнувшего взмыленного скакуна по крупу. Кажетан выхватил один из своих кривых мечей, продолжая другой рукой зажимать рану. Бойцы, увидев кровь, промочившую рубаху, закричали что-то, но он, не обращая на них внимания, захромал через двор к пустующим продуктовым складам, глядя на чердак, где его ждала она.
Один из бойцов Легиона Грифона схватил его за руку, но Кажетан стряхнул ее, развернулся и разрубил успевшего лишь вскрикнуть человека почти пополам. Остальные в ужасе отпрянули — его искусство владения мечом было им слишком хорошо известно.
Все, что он мог сделать сейчас, — это покончить со всем. Это все, что ему осталось.
Он убьет свою мать, а потом убьет себя. Их кровь смешается на земле, и перед ними откроется вечность — вечность вместе.
Они умрут, укачивая друг друга в объятиях, и мысль о том, что все подходит к концу, делала его счастливее, чем он был когда-либо.
II
Софья спустилась по лестнице с чрезвычайной осторожностью, точно рассчитывая каждое движение. Искусанные крысами ноги болели, дрожали и подгибались. Под чердаком обнаружилось помещение, пахнущее как редко посещаемый склад. Здесь сильно пахло животными, и она разглядела попоны, седла и уздечки, сваленные грудами по всему длинному, пыльному залу, — никто, по-видимому, не ступал сюда какое-то время. Склад располагался над конюшней с накиданной на пол соломой и несколькими лошадьми, переминающимися в узких стойлах, образуя как бы антресоли.
Из засыпанных снегом окошек слегка сочился тусклый свет, и женщина увидела еще одну лестницу, ведущую вниз, к стойлам. Она понятия не имела, где находится, но мерцание солнечного света в щелях плохо пригнанных створок превратилось для нее в маяк прекрасной, священной надежды.
Софья опустилась на пыльный пол и поползла ко второй лестнице. И тут она услышала крики. Кричали где-то поблизости, и кричали от боли, так что сердце женщины наполнил жгучий ужас.
Дверь в конюшню распахнулась, и в помещение полился свет.
Софья, отвыкшая от такой яркости, зажмурилась. Она услышала шаркающие по соломе шаги, всхлипнула от страха и поневоле открыла глаза — кто-то взбирался по лестнице к антресолям.
Что делать: надеяться или бояться? Освобождение ждало ее или смерть?
Она подтянула тело к лестнице, глаза слезились от солнечных лучей. Софья стиснула нож здоровой рукой и увидела, наконец поднимающегося человека.
Он преодолел еще ступеньку, и, узнав приметную фигуру Саши Кажетана, дрожащая Софья вздохнула с облегчением. Это не Каспар, но лицо, по крайней мере, не чужое. Затем она заметила кровь на его руках.