Два человека обменивались ударами, и прошло несколько секунд, прежде чем Каспар понял, что Кажетан не пытается убить его. Боец, обладающий способностями Саши, мог бы покончить с ним с первого удара, а когда Каспар сделал выпад, целясь в сердце противника, он осознал, что именно этого Кажетан и хочет на самом деле.
Мир Каспара сузился, сконцентрировавшись в острие меча, стремительно летящем в незащищенную грудь Кажетана. Время замедлило бег, и посол увидел, как несчастный взгляд бойца сменился благодарным.
Не в состоянии остановить взмах меча, Каспар повел кистью, меняя угол удара. Клинок пошел вниз и погрузился Кажетану в бедро, рассек мускулы, слой подкожного жира, кость и без задержки выскользнул с обратной стороны ноги.
Кажетан охнул от боли, нога подогнулась, и он рухнул на землю, вырывая меч из руки Каспара. Посол отступил и пинком отбросил мечи Кажетана. Круг Рыцарей Пантеры сомкнулся теснее, а спешившийся Курт Бремен поставил ногу на грудь поверженного бойца и занес оружие для смертельного удара.
— Курт, нет! — выкрикнул Каспар.
Меч рыцаря завис над шеей упавшего, и Кажетан завопил:
— Давай же! Я хочу умереть! Убей меня!
Каспар перехватил руку Бремена и сказал:
— Не надо, Курт. Если мы убьем его так, то лишь продлим зло и ничего не узнаем.
Рыцарь неохотно кивнул и опустил клинок, а остальные солдаты поставили Кажетана на колени и связали ему запястья веревкой. Валдаас уперся тяжелым латным сапогом в бок Кажетана и выдернул окровавленный меч посла.
— Нет, нет, нет… — скулил Кажетан. — Пожалуйста… почему вы не убиваете меня?
Каспар присел рядом с плачущим бойцом и сказал:
— Я не хочу тебе врать, Кажетан, ты умрешь, умрешь, болтаясь в петле палача. Но клянусь, что позабочусь о том, чтобы те, кто толкнул тебя на этот путь, тоже были сурово наказаны.
Кажетан не ответил, слишком поглощенный своим горем, и Каспар устало поднялся. Из него вдруг словно выкачали всю энергию. Пока рыцари перевязывали рану на ноге Кажетана, он взял у Валдааса свой меч, убрал его в ножны и привязал мечи Саши к своему седлу.
Курт Бремен подошел к нему, и мужчины долгую минуту задумчиво молчали.
— Думаю, теперь я понимаю, — сказал, наконец, Бремен. — То, что ты сказал у костра.
— Да?
Бремен кивнул:
— Кажетан умрет за свои преступления, в этом нет сомнений, но, по крайней мере, так, что люди, которые услышат о том, что сделало его чудовищем, кое-чему научатся.
— Возможно, — ответил Каспар. — Мы можем только надеяться, да?
Но прежде чем Бремен ответил, над холмом раздался крик.
— Конники! Берегитесь! — Один из рыцарей показывал на дальнюю сторону лощины.