Добравшись до столицы, он за жалкие гроши продал телегу и пони и попытался найти хоть какую-то работу и жилище для своей семьи. Не отыскав ни того ни другого, они вынуждены были обосноваться в этом грязном переулке, живя тем, что ему удавалось украсть или приобрести на оставшиеся деньги.
Трижды ему пришлось драться с ворами и прочими негодяями, замыслившими выгнать их из укрытия, но, несмотря на голод и изнеможение, Валерий Шевчук оставался рослым и крепким мужчиной, которого не так-то просто сбить с ног.
Он услышал тихий хруст снега под чьими-то ногами и задержал дыхание. Поступь слишком мягкая для существа, обутого в сапоги, — возможно, это животное, собака, или кошка, или крыса, и от мысли о свежем мясе рот его наполнился слюной.
Валерий осторожно вытащил из потайного чехла нож с костяной рукоятью, единственную вещь, которую он отказался продать, и сбросил с себя край одеяла. Хотя оно и было тонким, мужчина сразу почувствовал, как полоснул по телу мороз. Жена очнулась от тяжелой дремы и открыла поблекшие, глаза:
— Валерий?
— Тихо, Николь, — прошептал он. — Кажется, еда.
Он встал и, прижимаясь к стене, скользнул вниз по ступеням, крепко сжимая нож. Он надеялся, что по улочке бредет собака. Собака — хорошая еда.
Он больше не слышал шума и решил рискнуть и выглянуть за угол ниши, чтобы увидеть жертву.
Но как только голова Валерия осторожно вынырнула из-за каменной кладки, челюсть его отвисла — в тени заснеженного переулка скорчился голый мужчина, очевидно безумец, ибо только сумасшедшему может прийти в голову выйти из дому, не закутавшись в меха или плащ. Что ж, видит Урсан, Валерий не позволит этому лунатику вытеснить его семью из их убежища.
Человек медленно покачивался и бормотал что-то себе под нос, засунув одну руку между ног и скребя корявыми ногтями другой предплечье. Капли крови падали на снег, плавя его.
— Эй, ты, — окликнул чужака Валерий, поднимая нож. — Найди себе какое-нибудь другое место для ночлега.
Человек как будто и не заметил его, бубня:
— Нет, нет, нет. Они просто сны… ты не я…
Валерий, нервничая, сделал шаг по проулку, направив острие ножа на скрючившуюся фигуру.
Голова человека дернулась, и Валерий увидел, что лицо его прикрывает плохо сидящая маска из какой-то сероватой кожи, грубо сшитая и покоробившаяся по краям. Глаза, поблескивающие безумием, уставились на него сквозь узкие прорези.
Псих ухмыльнулся и заявил:
— Ошибка. Я — истинное «я».
И прыгнул. В руке его сверкнул неизвестно откуда взявшийся нож. Лезвие резко опустилось, и Валерий рухнул. Еще живая кровь толчками выплескивалась из рассеченной бедренной артерии. Упав, Шевчук ударился головой о стылые камни.