Двеллер пугливо двинулся за своим рослым другом. В правильности его решения он не сомневался: волшебник наверняка занимал каюту именно там, хотя Джаг и не представлял, как он мог терпеть вонь, от которой нигде нельзя было спастись на корабле гоблинов.
Может, у него есть для этого заклятие, рассудил двеллер. Он открыл рот, чтобы вдыхать через него, но помогло это мало. Босые ноги Джага оставляли следы на слое грязи, покрывавшем палубу, и он почувствовал, насколько сильно благодарен капитану Аттикусу за неустанную заботу о поддержании порядка на «Ветрогоне».
Ни разу, какой бы груз корабль ни вез, двеллер не мог припомнить, чтобы палубы «Ветрогона» напоминали ту, по которой он сейчас шагал. Он боялся, что ему никогда не удастся дочиста отмыть ноги...
Рейшо остановился у закрытой двери. Две других он уже попробовал, и они открылись сразу. Он снова достал отмычку и потянулся к замку.
— Осторожнее, — сказал Джаг, стараясь, чтобы у него не стучали зубы. — Не исключено, что здесь не обыкновенный замок. Волшебник мог наложить на дверь охранное заклятие. Архимаг Кулкинни в «Злобном хозяине "Погибели Сердец"» часто заколдовывал дверь, чтобы она говорила ему, когда кто-то... Замок щелкнул и открылся. Молодой матрос замер.
На мгновение двеллер испугался, что заклятие ударило по его другу и пригвоздило его к палубе. Он не знал, что ему делать. Оттащить друга в безопасное место Джаг не мог, но не мог его и бросить.
Потом Рейшо пошевелился и свободной рукой толкнул дверь. Саблю он по-прежнему держал перед собой, чтобы отбить любую возможную атаку.
Ведомый врожденным любопытством, погубившим стольких двеллеров, Джаг высунулся из-за спины молодого матроса. Заглядывать в незнакомые места, особенно если этого делать не полагалось, для его сородичей было так же притягательно, как валерьянка для кошки. Небольшую комнатку освещал теплый желтый свет. Напротив двери под встроенными полками была продавленная лежанка. Справа висела одежда, в основном простая, свидетельствующая о неприхотливости своего владельца. Поперек небольшого стула лежал сильно поношенный кожаный дорожный плащ.
Слева стоял письменный стол с чернильницей, в узкой выемке лежала связка гусиных перьев.
Книг нигде не было видно, но Джаг уже глубоко заинтересовался. Где были чернила и перья, там недалеко и до книг. Позабыв обо всем от возбуждения и интереса, он собрался было шагнуть в каюту.
Матрос остановил его, положив руку на плечо. — Погоди, книгочей, — скомандовал он хриплым шепотом. — Ты еще пока не знаешь, что там в этой комнате, а сам позабыл про собственное предупреждение.