— Понятно… — осторожно протянул Бром. — Интересная мысль! Я с удовольствием послушал бы тебя еще, но нам просто необходимо поскорее встретиться с Джоадом.
— Ах, ну конечно! — отмахнулась она и снова принялась что-то писать.
Когда они отошли от лавки травницы подальше, Эрагон воскликнул:
— Она же сумасшедшая!
— Возможно, — пожал плечами Бром, — но не похоже. Вполне вероятно, что она и что-нибудь полезное выдумать может, так что погоди ее критиковать. Кто знает, а вдруг жабы действительно окажутся лягушками!
— А мои башмаки — золотыми! — буркнул Эрагон. Они остановились перед резной дверью с красивой металлической колотушкой. На крыльцо вели мраморные ступени. Бром три раза ударил колотушкой, но в доме стояла тишина. Эрагон, чувствуя себя полным идиотом, робко спросил:
— А может, это и не тот дом? Давай попробуем постучаться в другой, — но Бром даже бровью не повел и продолжал стучаться.
Дверь так долго не открывалась, что Эрагон в отчаянии уже повернулся, чтобы уйти, но тут вдруг в доме послышался топот ног: кто-то бегом спешил к двери. Она со скрипом приотворилась, и в щель осторожно выглянула светловолосая молодая женщина с бледным лицом. Глаза у нее припухли, словно она долго плакала, но голос звучал абсолютно спокойно.
— Что вам угодно? — спросила она.
— Джоад здесь проживает, госпожа моя? — вежливо осведомился у нее Бром.
Женщина, надменно кивнув, ответила:
— Здесь. Это мой муж. Он вас ждет? — Дверь она до конца так и не открыла.
— Нет, не ждет, но нам необходимо поговорить с ним, — ответил Бром.
— Он очень занят.
— Мы прибыли издалека. И это очень важно. Лицо женщины точно окаменело:
— Он занят.
Бром явно рассердился, но говорил с ней по-прежнему вежливо.
— Ну, раз уж он так недоступен, не соблаговолишь ли ты, госпожа моя, передать ему кое-что? — Женщина поморщилась, но все же кивнула. — Скажи ему, что у крыльца его ждет старый друг из Гиллида.
Женщина подозрительно на него глянула, но сказала:
— Хорошо. — И поспешно закрыла дверь. Эрагон услышал ее удаляющиеся шаги.
— Не слишком-то она любезна, — заметил он.
— Оставь свое мнение при себе, — рявкнул Бром. — И вообще — помолчи. Предоставь все разговоры мне. — Он явно был очень зол: скрестил руки на груди и нервно барабанил пальцами по резной двери. Эрагон отвернулся и решил помалкивать.
Дверь внезапно распахнулась, из дома выскочил какой-то седой высокий человек. Его дорогие одежды были в полном беспорядке, волосы всклокочены, но лицо печальное, как на похоронах. Длинный шрам спускался от макушки к виску.
Увидев их, он изумленно раскрыл глаза и бессильно прислонился к дверному косяку. Рот его беззвучно шевелился, точно у выброшенной на берег рыбы. Затем он тихо и недоверчиво пробормотал: