– Что, что, — проворчал Муромец, осторожно выглядывая из-за борта. — Летим, вот что!
– Как летим? — испугались богатыри, постепенно приходя в себя и принимая сидячее положение. — А и вправду летим!
– Ёшь твою медь! — восхитился Добрыня. — Это ж какая красота!
Соловей-разбойник поработал на славу. Невероятный порыв ветра поднял лодку с богатырями буквально под облака и продолжал дуть с неослабевающей силой, унося друзей в сторону Кумарии. Два или три суденышка, оказавшихся поблизости, летели параллельным курсом. Ничего не ведающие купцы решили, что наступил конец света, и выли от ужаса. Далеко внизу проносились леса и поля, мелькали речки, похожие на тонкие голубые ленточки. Кое-где виднелись деревни. Местные жители стояли разинув рты, тыча пальцами в небо. Какая-то обнаглевшая ворона попыталась угнаться за ними, но Илья цыкнул на нее, и глупая птица от испуга кувыркнулась через голову и отстала.
– Хорошо летим! — прокричал Илья, с трудом перекрывая рев ветра.
– А как садиться будем? — внезапно озадачился Добрыня.
– А руль-то на что? — отмахнулся Муромец, — Авось как-нибудь выправим!
Между тем скорость все нарастала и нарастала. Скоро совсем стало невозможно сидеть. Ветер с такой силой бил в лицо, что не давал дышать. Друзья снова улеглись на дно. Один Илья попытался восхищаться стремительным полетом, но едва он открыл рот, как невесть откуда взявшаяся ворона влетела в него, спасаясь от катаклизма. Скорее всего, это была все та же нахальная птица. Илья заткнулся, с трудом выплюнул ворону за борт и устроился рядышком.
– Сущее наказание! — прокричал он. — Ни тебе перекусить, ни тебе поспать! Ох, Яромирка, втравил ты нас в приключение!
– А тебе бы все пожрать! — проворчал Добрыня. — Вороны, что ли, мало, ха-ха-ха!
– Я ее не ел! — обиделся Илья. — Она же в перьях!
– Не было у ней перьев, — возразил Добрыня. — Ветер все повыщипал! Натурально голая ворона, хаха! — Он снова попытался рассмеяться, но встречный ветер каким-то непостижимым образом скомкал ему усы и бороду в один комок и этот комок с удивительной точностью вбил Добрыне в рот, на манер кляпа.
– Спасибо, Соловей! — крикнул Муромец. — Вступился за друга!
– А-ад... ста... аться... — донеслось до них из невообразимой дали.
– Ну Соловей! — разозлился Добрыня, с трудом освобождаясь от бороды и отплевываясь. — Ну, погоди!
Вскоре стало холодно. Ледяной пронизывающий ветер отнимал последние крохи тепла. Даже у Муромца покраснел кончик носа. Друзья придвинулись друг к другу потесней, и Яромир оказался в самой середке. Первым не выдержал Попович.