Между тем суета в вестибюле не только не шла на убыль, а, наоборот, нарастала. Группа из десяти взрослых и двух десятков детей с несметным количеством чемоданов занималась поисками документов, которыми их снабдили в США. Все они приехали по приглашению Московской общины адвентистов. Но ни представителя от москвичей, ни документов в наличии не было.
Две администраторши рангом пониже Нины пытались навести хоть какой-то порядок среди прибывших. Беда еще заключалась в том, что приехавшие были родом из маленького городка, глотали окончания слов и вообще изъяснялись на таком своеобразном диалекте, что молоденьким администраторшам едва ли была понятна хотя бы треть того, о чем они говорили.
– Вот на этих должны были привезти гарантии представители первого дивизиона, а на меня и дочерей, – старший адвентист прижал к себе трех девочек, – из второго дивизиона. Наш регент с девочками и мальчиками под опекой пастора Линка.
У администраторши голова шла кругом. Особенно сбивали с толку военизированные названия и специфика слов типа «пресвитер», «пастор», «старшины». В детях клокотала энергия. Они без конца перемещались по вестибюлю. Одним нравились пепельницы на высоких, анодированных под золото ножках, другим аквариум с экзотическими рыбками. Только один мальчик сидел в сторонке на чемодане и держал на коленях синюю папку.
Нина сразу определила этот островок спокойствия, встретившись взглядом с невинными голубыми глазами белокурого флегматика. Она погладила его по шелковистым волосам и тихо спросила, что в синей папке. Мальчик молча протянул ей папку. Нина подняла ее над головой и раздельно произнесла первую фразу:
– Дамы и господа, прошу внимания. Что это за папка? Если в ней документы, пусть старший из вас подойдет к крайнему столику, и мы спокойно все обсудим.
Шум улегся. От толпы отпочковался уже знакомый адвентист-папаша и подошел к Нине. Нина подозвала к себе сотрудника гостиницы и вполголоса приказала, чтобы детям принесли колу, жвачку, каких-нибудь конфет. Словом, заняли чем-то. Приказание было исполнено моментально. В наступившей тишине повисли звуки открываемых банок и шуршание оберток.
– Извините – дети, сами понимаете. Вообще-то они довольно тихие. Другая страна, новые впечатления. Они и в Дигрисе не часто бывают, а это большой город. Восемьдесят тысяч жителей, – извинился старший.
– Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет, то потребует много жертв, – вспомнила Нина изречение, которое заучила еще на курсах.
В период жениховства Ставцова она часто щеголяла этой фразой, и как-то само собой получилось, что они молча сошлись на истине: ребенок – хорошо, но в разумных пределах. И детей не завели.