Тома вышла в коридор и уверенно направилась к офису 2042. От этой маленькой конторки, обозначенной в плане здания как «офис компании „2+2“, у Тамары имелся свой ключ, и все соседи были уверены, что она хозяйка этой скромной фирмы. Скромной хотя бы потому, что, кроме хозяйки, в нее почти никто не наведывался. Единственным посетителем офиса был тот самый „крот“, о котором она упомянула в разговоре с Жориком.
В явочной комнатке было душно и пыльно. Но наводить порядок Тамаре было некогда. Разве что освежить воздух…
Агент пришел буквально через десять секунд после Томы. Она даже не успела толком осмотреться и включить нужные приборы.
— Можно?
Он был лысым, обрюзгшим, с мешками под тусклыми бегающими глазками и слюнявым ртом. Он запинался на простых словах, брызгал слюной и бессмысленно жестикулировал. Костюм висел на нем, как на пугале, а брюки на коленях вечно пузырились. Мужчина, в общем, хоть куда: хоть на помойку, хоть в канализацию. И ведь у него была жена. Впрочем, упрекать ее в том, что она не следит за мужем, было бы несправедливо. За таким ничтожеством следить было наверняка противно. Тома не раз пыталась найти оправдание этому человеку: пусть он и слизняк, но ведь тоже достоин своего места под солнцем, он старается куда-то пробиться, обеспечить светлое будущее не только себе, но и близким, вот даже на служебное преступление идет ради семьи — сливает конкурентам секреты фирмы. Можно сказать, совершает поступок. А человек, способный на поступки, уже не слизняк… И все равно отвращение в Томе побеждало. Она воспринимала «крота» исключительно через призму брезгливой предубежденности.
Тома включила генератор электронных помех, кондиционер, а затем, немного подумав, открыла окно. От царившего в редко используемом офисе безжизненного запаха запустения можно было избавиться только с помощью классического проветривания. Лишь выполнив все эти процедуры, она соизволила ответить,
— Заходите. Кофеварка, капуччино, большую чашку. А вам?
— Мне… да мне… ничего, я там… пил уже… Ну…
— Кофеварка, два больших капуччино, — прервала его бормотание Тамара.
А может быть, он смущался потому, что робел перед красивой женщиной? Часто ли с ним разговаривали такие дивы, как Тамара? Жена у этого «кротового слизняка» была женщиной милой, но не красавицей. Тома видела личное дело агента с фотографиями всех его ближайших родственников. Правильно, на какие шиши ею станешь с таким слюнтяем в мужьях, будь у тебя даже природные данные? Красота — это финансовые вложения. Впрочем, жена «крота» не сравнялась бы с Томой ни при каких затратах. Не та фактура. И все-таки отсутствие опыта общения с красавицами «крота» не оправдывало. Тамара знала сколько угодно мужчин, робевших и некоторое время пялившихся на нее с немым изумлением, но все они в конце концов брали себя в руки. Кто-то в результате начинал хамить, кто-то ухаживать, кто-то просто испарялся, а некоторые принимались опекать, стреляя глазенками, — в зависимости от уровня интеллекта. Самые умные переходили на корректный деловой тон. Но почти никто не тушевался до бесконечности. Никто, кроме этого олуха.