«И ето правильно», как говаривал один исторический деятель. Берегите себя,
Учитель, не забывайте надевать защитный плащ. Что касается меня, то я намерен тщательно изучить наш список по своей методе. Надеюсь, после случившегося вы к ней уже не так скептически относитесь.
— Не скажу, что ты меня убедил, Тема, но можешь считать, что к твоей гипотезе прибавился один веский аргумент.
— А что за теория? — Ольга спикировала в плавучем кресле почти на роскошную шевелюру Артема так, что тот пригнулся. Это, разумеется, было напрасным движением, поскольку плавучие кресла запрограммированы на уклонение от контакта с любым объектом, кроме мягкого места седока. Ольгино лицо выражало полнейшую безмятежность. У учеников Сергеича это был признак крайней заинтересованности.
— Что касается Оли, то ей придется замаливать грешок.
— Какой грешо-о-ок? (О теории Артема было на время запамятовано.)
— Анатолю натрепалась. Полетишь узнавать, куда разошлись круги. Тебе ведь все равно, где писать.
— Вообще-то у меня на этой неделе серия встреч.
— Ну, это по части других грешков...
Все громко рассмеялись.
— Вечно ты, Тема, о своем, о больном...
Все помнили, как в свое время Анатоль и Артем соперничали из-за Ольги. Но это было давно.
— А вот и не подеретесь. — Отец Фома наливал себе новую порцию «оранжа» с таким видом, будто совершал обряд. — Слетать в Самару, Ольга Юрьевна, это от силы два дня. От тебя не убудет. Анатоль действительно такой фрукт.
— Вот она, хваленая мужская солидарность в борьбе со слабой женщиной, — Ольга театрально всплеснула руками.
— Не столько со слабой женщиной, сколько с ее слабостями, — не без злорадства парировал Артем.
Фоме нравилось, как Артем взял расследование в свои руки и распределял обязанности между учениками Сергеича. Но сам Фома не стал дожидаться, пока Артем и его «распределит»:
— А я, в свою очередь, посоветуюсь с духовными.
— Ну спасибо тебе от нас, бездуховных. — Артем терпеть не мог самоназвания братства духовных общин.
— Во всяком чаде Божием сокрыто зерно духа, сын мой. Открыть его никогда не поздно.
В завершение беседы Масипас, мирно дремавший на летающей подушке, соскользнул с нее и с громким мявом шлепнулся на столик с напитками. Зрелище громадного кота с подмоченными хвостом и репутацией окончательно разрушило деловой разговор. Масипас, брезгливо отряхивая пахнущие вином лапы, удалился под общий хохот.
На столбике сигнализации замигал огонек телефонного звонка. Под шум начавшейся тусовки Сергеич взял видеотрубку из груди рыцарского доспеха. Звонил сам начальник штаба Союза. На всякий случай Сергеич сделал режим видеосвязи локальным — чтобы собеседник видел только лицо Романова.