— Господин директор, тут мне пришла в голову одна мысль. — Северский вопросительно посмотрел на своего шефа и, увидев разрешающий жест, продолжил: — А если поискать любимцев среди служителей церкви?
— Мысль интересная. Но ты, надеюсь, понимаешь, что в данном случае церковный чин не играет никакой роли.
— Так точно.
— Господин директор, — в дверях кабинете появился секретарь Кедрина, — срочное сообщение.
— О чем?
— Об испытании ракетоплана «Х-3».
— Ох, совсем забыл. — Кедрин посмотрел на наручные часы: — Три с половиной часа тому назад должны же были испытывать «Х-3». В пять утра по московскому. Докладывайте, — кивнул он своему секретарю.
— Через сорок минут после старта, набрав восемьдесят процентов тяги ядерного двигателя, ракетоплан взорвался.
— Черт. Уже третий. Опять будут в ООН орать про загрязнение окружающей среды. Особенно китайцы.
— Ясное дело, — сказал Северский. — Разработку нашего нового ракетоплана они воспринимают как демонстрацию того, что просто так мы Дальний Восток им не отдадим.
— К счастью, система блокировки ядерного реактора успела включиться, — вновь заговорил секретарь. — Так что полиграфитом реактор залить успели. Поэтому разлет плутония минимален. Завтра на орбите уже будут два наших «мусорщика». По предварительным оценкам, радиационный фон — треть от фона в годы активного Солнца.
— Что с экипажем? — Кедрин отвернулся от секретаря и стал смотреть в окно.
— Штурман погиб при катапультировании. Пилот катапультировался успешно.
— Подождите. Если они взорвались при наборе тяги ядерным двигателем, то это было уже на орбите.
— Так точно, — подтвердил секретарь. — Пилот катапультировался в открытый космос.
— Уж лучше бы он сразу погиб. А так протянет три-четыре часа, а потом или замерзнет, или на солнце... Эх... Эвакуировать-то его мы не сможем. Он еще жив? — Кедрин снова посмотрел на часы: — Да нет, не должен.
— Никак нет. Пилот жив, господин директор.
— Что?!
— Так точно. Через приблизительно два часа полета в открытом космосе на своем кресле пилот Борис Ковзан умудрился столкнуться с американской орбитальной станцией «Ковчег», и американцы втянули его внутрь. Мы уже договариваемся о его транспортировке на Землю. Через неделю он будет здесь.
— Невероятно. — Кедрин переглянулся с Северским. — Вам не кажется, Игорь Николаевич, что один железный кандидат в любимцы Бога у нас есть?
— Так точно, кажется.
— Через час подготовьте мне подробный отчет по этому случаю, — обратился Кедрин к своему секретарю.
— Есть.
— А вы, Игорь Николаевич, берите в разработку этого Бориса Ковзана. Узнайте о нем все — где родился, кто родители. Где и как учился. Друзья, подруги. Словом, все. Его биографию вы должны через неделю знать лучше, чем биографию собственного сына. Вплоть до того, сколько раз в детстве он ходил на горшок. Ясно?