Итогом талантов работника поварешки и пыточных клещей стало немедленное обещание кузнеца сделать все и даже больше, дабы избежать общения с даровитым человеком.
— Когда сделаешь? — уточнил Антошка.
— Дней через пять, — прикинул кузнец, тоскливо поглядывая куда-то в небо.
Возражать Антошка не стал и согласно кивнул:
— Договорились. Значит, через пару дней я пришлю Хряка. Ему шлем и отдашь.
Кузнец вздрогнул, наверное, от радости, но даже не поблагодарил за заказ своего господина.
Хотелось Антошке поучить наглеца вежливости, да времени не было. Тут дело простое: опоздаешь, могут и без тебя завтрак умять, а потом разведут руками, мол, думали, барон решил подкрепиться у признательных поселян.
Успеть-то князь Берендейский барон фон де Лябр Антон Иванов успел, но, как и бывает в таких случаях, позавтракать толком ему все равно не дали.
В самый разгар скудной трапезы (Антошка как раз подумывал, не навестить ли еще разок трактир Толстяка) дежуривший при воротах Болт ввел в зал какого-то зачуханного мальчонку. Пока малец пытался что-то вымолвить и успокоить сбившееся дыхание, Иванов пригляделся и вспомнил, что уже видел его все в том же трактире, где тот прислуживал на побегушках.
— Что случилось? — Ума барона вполне хватило сообразить, что вряд ли пацан бежал всю дорогу, дабы доставить любимому господину хороший кусок мяса.
— На нас наехали! — наконец смог выдавить из себя посыльный.
А вот это уже была наглость, и все присутствующие дружно выдохнули одно емкое слово:
— Кто?!
— Какие-то гастролеры. Рыцарь и с ним трое воинов. Платить не хотят, сами денег требуют!
Отдавать приказ не пришлось. Воины без всякой команды бросились облачаться в кольчуги, а Джоан со всех ног помчался наверх за доспехами своего сюзерена.
— Живьем! Живьем хоть одного привезите! — прерывающимся от волнения голосом выкрикнул в напутствие Хряк, и Антошка обещающе махнул ему рукой.
На этот раз ни о какой чинной езде не могло быть и речи. Кони шли быстрой рысью, и лишь тяжело бегущие кнехты не позволяли Антошке и Джоану послать их в галоп. Сердце барона пело в предчувствии битвы, тяжесть щита приятно оттягивала руку, и меч весело колотил по бедру, ожидая мгновения, когда хозяин выхватит его из сковывающих свободу ножен.
Ворота во двор были распахнуты, но дверь была закрыта, и Антошка хотел эффектно открыть ее пинком ноги, однако в последний момент вспомнил, что она открывается наружу.
Проскочивший Брус предупредительно рванул дверь на себя, и Иванов первым вошел в зал.
Там вовсю шла привычная рыцарская работа. На огне утюгом раскалялся металлический прут, сам Толстяк был привязан к одному из подпиравших потолок столбов, и незнакомый рыцарь как раз вопрошал с явной угрозой: