— Я же говорил... — тихо произнес старик, хотя уточнять, что именно было говорено, не стал.
Некоторое время в комнате висело неловкое молчание. Потом Берендей прервал свое занятие и поманил Антошку к себе:
— Подойди сюда, Ванюша. Что ты во дворе видишь?
Откровенно говоря, смотреть во дворе было не на что. Дождь, грязь, унылая серость, словно и не было в природе минутного просветления.
— Ничего, — Антошка невольно пожал плечами. — Паршивая погода. Одно слово: осень.
— Тогда пойдем...
Берендей увлек своего зятя прочь из комнаты. Один короткий коридор, и они оказались в той самой посольской зале, которая так часто поминалась в разговоре.
— А теперь? — Берендей кивнул в сторону парадного окна.
Иванов посмотрел и изумился. Снаружи продолжалась осень, но в ее поэтическом смысле с разлитой в природе легкой печалью и разноцветными яркими листьями на земле и деревьях.
— Но только что был дождь... — не удержался Антошка.
— Он и сейчас идет, — князь помолчал и добавил: — Наверное.
— Как?
Берендей посмотрел на зятя с высоты своих лет и вздохнул:
— Молод ты еще, Ванюша. Ничего не понимаешь в государственных делах. Но это поправимо, научишься.
— При чем тут дела?..
— При том. Приехали в княжество послы другой державы. Что им надо показать? Правильно, что государство наше — лучшее в мире. И природа, и люди, а если надо, то и воины. Вот и происходит прием в этой зале. Стекло-то тут не простое, а волшебное. Его еще дед моей жены у одного могучего чародея в кости выиграл. Теперь уже нет таких чародеев, измельчали. И стекол таких тоже ни у кого не найдешь. А ведь чудное стеклышко. На что через него не глянешь, все лучше кажется. Любая куча мусора клумбою с цветами выглядит. Так же и люди. Причем с наружной стороны эффект тот же самый. Чтобы, значит, подданным нашим их повелители казались мудрее, возвышеннее, красивее. Тут ведь что? Ежели правитель самый-самый, то ему и подчиняться легче. Кажется, что так и должно быть. Есть такая вещь — психология. — Берендей наставительно поднял указательный палец.
И тут до Антона дошло.
— Так это все обман? — внезапно севшим голосом спросил он.
— Почему обман? Обычное колдовство. Причем полезное всем.
Мысли непривычно резво носились в голове богатыря, но ни о какой пользе в них речь не шла.
— А... — начал было Иванов, но оформить мысли в слова не смог.
Однако Берендей прекрасно понял его.
— Я тебе свою дочь навязывал? — очень жестко спросил князь.
— Нет.
— Правильно. Сам добивался. Поздновато на попятный идти. Впрочем...
Князь на редкость красноречиво замолчал, и в этом молчании Антошка расслышал хлесткие удары кнута, шипение раскаленных клещей, поскрипывание ступеней эшафота.