– Мне была дорога ты.
Его признание повисло в воздухе, заполняя собой ночь. На небе уже начали проглядывать первые звезды, сумерки сгущались вокруг них. Клер отчаянно боролась с желанием обнять его за шею, поцеловать, сказать, что она никогда не переставала его любить, что, если бы не судьба, она ждала бы его всю жизнь.
– Ты несешь на плечах слишком тяжкую ношу, Клер.
– Я думаю, мы должны оставить Харли почивать с миром.
– Ты действительно этого хочешь? Чтобы я отступился?
– Да, – сказала она.
– Врешь.
– Нет, я...
– В том-то все и дело, разве ты не знала? Ты никогда не умела убедительно врать.
Внезапно он притянул ее к себе, и Клер почувствовала, как жар распространяется по всему телу. Ей казалось, что кроме них не осталось людей на земле. Она была единственной женщиной, а он – единственным мужчиной.
– Кейн, я не думаю... о боже!
Он нашел губами ее губы в горячем, яростном, голодном поцелуе, и у нее подкосились ноги.
– Клер! – прошептал он хриплым, прерывающимся голосом. – Дорогая моя, Клер.
Она закрыла глаза и мысленно приказала себе оттолкнуть его. Оставаться с ним – все равно что играть с огнем. Но поцелуй становился все глубже, и Клер наконец раскрылась ему навстречу, как цветок раскрывается навстречу солнцу, груди у нее нетерпеливо заныли в ожидании ласки. Впервые за много лет она ощутила уже почти забытую сладкую боль. Она хотела его. Господи, как сильно она его хотела!
Кейн уложил ее прямо на землю, его пальцы начали торопливо расстегивать пуговицы блузки, а она часто-часто задышала, прижимаясь лицом к его шее. Потом он одним быстрым движением стянул с нее джинсы и на мгновение отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Клер, – прошептал он, – ты уверена?
Клер ни в чем не была уверена, кроме одного: она хотела его. Пока кровь еще не остыла у нее в жилах, она хотела его всего.
– Д-да... Да, Кейн, – сказала она, и он сорвал с нее трусики, поднял ее бедра к своим плечам и спрятал лицо между ними.
Клер казалось, что ее тело расплавилось, превратилось в желе. Она извивалась, чувствуя его губы и язык, его горячее, сладкое дыхание.
– Кейн! – вскрикнула она и сама не узнала своего голоса.
Его пальцы ласкали чувствительную кожу, язык творил чудеса.
– Ну давай, давай, дорогая, не сдерживайся. Дай себе волю, – приглушенно бормотал Кейн.
И она двигалась, прижимаясь к нему, не в силах остановиться. Луна и звезды закружились каруселью у нее над головой, земля закачалась, когда первый спазм потряс ее тело. Она закричала, вцепившись пальцами ему в волосы:
– Кейн... Кейн!
– Я здесь, Принцесса, – отозвался он, опустив ее на землю. Слезы покатились у нее из глаз, и он осушил их поцелуями. – Все хорошо, Клер.