Что же это за тип расспрашивал о ней коллег, и почему это случилось именно сейчас, когда на нее свалилось разом столько неприятностей? Именно теперь, когда ее отец вдруг решил проявить свою деспотическую власть? Когда вся ее жизнь могла полететь в тартарары?
– Возьми себя в руки! – вслух сказала Миранда. Она не могла позволить нервам разгуляться. Только не сейчас. Слишком дорогой ценой далось ей ее нынешнее положение. Она вскарабкалась по служебной лестнице и добралась до департамента окружного прокурора, причем каждую ступеньку приходилось брать с боем, и за это время ей сполна досталось и физических, и эмоциональных перегрузок. А теперь какой-то таинственный субъект рыщет вокруг нее.
Ничего, он ее не достанет! И не будет она расстраиваться из-за своего дорогого папочки. Как это на него похоже: оставить ей краткое сообщение на автоответчике. Приказ явиться пред его светлые очи.
Проведя рукой по волосам, Миранда расправила спутанные пряди и нахмурилась.
Датч Холланд приказал ей приехать на встречу с ним в дом на озере. Другого места не нашел! Старый дом столько лет стоял заколоченным. Она надеялась, что его двери никогда больше не откроются и скрытые за ними страшные тайны не выйдут наружу.
– Ничего не поделаешь, – пробормотала она себе под нос, объезжая огороженный оранжевыми щитами участок ремонтных работ.
Внезапно ей в голову пришла тревожная мысль. А что, если таинственный незнакомец, который расспрашивал о ней в конторе, как-то связан с приглашением отца в дом на озере? Или он чисто случайно появился в то же самое время, когда отец вдруг потребовал ее к ответу? Хотелось бы так думать, но Миранда Холланд слишком много лет проработала в юридической системе. Она не верила в совпадения.
– Сейчас или никогда, – сказала себе Миранда. И, вздохнув, добавила: – Уж лучше бы никогда.
Она выключила двигатель своего «Вольво» и через залепленное мошкарой лобовое стекло, закусив губу, посмотрела на тихие воды озера. Потом голова ее сама собой опустилась, она прижалась лбом к рулевому колесу. Мысленным взором Миранда видела себя восемнадцатилетней, промокшей насквозь, перепуганной насмерть. Она стояла перед отцом и что-то отчаянно врала сквозь стучащие от озноба зубы. С того лета она сюда не возвращалась.
– Не раскисай! – приказала себе Миранда.
Она не имела права развалиться на части в такую минуту. Прошло столько лет, она приложила столько усилий, чтобы доказать своему отцу и всему миру, что она не просто дочка Датча Холланда, но и сама по себе чего-то стоит! Неужели теперь она должна все потерять?