…Зато когда сознание прояснилось, а руки перестали трястись, Стайни чётко знала, куда идти. Обострённое сверх всяких пределов (на краткое время) обоняние подсказало, где спит нужная ей сидха.
Гончая тщательно проверяла дорогу. Здесь, на ближних подступах, сидхи любили ставить самые коварные ловушки. Уже не просто живые капканы, но магические западни. До них редко добирался простой смертный, и потому даже Гильдия Мастеров мало что знала о них.
Посланница Некрополиса терпеливо ждала. В лунные ночи сидхи часто засиживались допоздна и в сливающемся свете двух небесных Гончих пели странные свои песни, дисгармоничные и резкие для человеческого слуха, без выраженной мелодии — песни, так не соответствующие внешнему облику сида. Но сегодня небо заткало пеленой, низкие облака спустились почти к самым вершинам леса, и сидхи разошлись, оставив, как и обычно, посреди площадки негасимый магический огонь.
Выждав достаточное время, Гончая осторожно двинулась вперёд. Сердце билось неровно, дыхание сбилось. Она боялась и ничего не могла поделать. Если угодит в плен, то лучше даже не думать, что её ожидает. Но такого не случится, поскольку всегда оставался эликсир последней надежды, после которого — только пепел, какой не смогут допросить даже лучшие из Мастеров. Её никогда не захватят. Она выполнит задание, вернётся в Некрополис, получит новую руну…
* * *
— Знаешь, Тёрн, а я ведь никогда не думала, что будет потом. Когда сниму ошейник Гончей. Будущего словно и нету. Завтра никогда не настанет. Следующий год никогда не придёт. Есть смерть, но нет старости и слабости. Нет семьи, нет детей, ничего нет. Есть только Гильдия Мастеров, и есть руны. Это казалось очень важным — получить новую руну. Неимоверно важно. Даже важнее жизни.
— Гончие никогда не выходили замуж?
— Нет. Никогда. Те, кто становился… ну, ты понимаешь, кому уже не требовалось никаких эликсиров, чтобы оставаться Гончими, тем уже и семья никакая не нужна. Ведь цель Некрополиса — победа над Смертью, её подчинение, а вовсе не прирост уже живущих в этом мире. Мастера всегда говорили, что в Райлеге развелось слишком много ходящих, жрущих и гадящих тел.
— Да, слышал я такое, — вздохнул Тёрн. — Не хотел верить, но пришлось.
— Вот именно. Гончие ведь не живут, как и весь Некрополис. Даже те, кто просто землю пашет. Не живут, и всё. Тянут себе лямку, от рождения до могилы.
— Не всем ли смертным уготовано то же самое? — осторожно осведомился Тёрн.
— Нет. О нет! — помотала головой Гончая. — Слышала я… что есть земли, где живут радостно и не умирают по-настоящему… как я говорила, когда гаснешь — и всё, и ничего от тебя не остаётся, даже памяти.