— Интересно, — с каменным лицом проговорил дхусс. — Только где ж страна такая?
— Так ведь это сказка, — вздохнула Стайни. — Но красивая. Я её с детства помню. Всё, что могла, забыла, мамы лицо — и то забыла, а сказку это глупую — помню. С чего бы так, непонятно.
— Сказка. Да-да, сказка, конечно, — Тёрн отвернулся. — Ну, так, а с тобой-то что дальше было?
— Нетрудно ведь догадаться…
* * *
Пути, ведущие к жилищам Ветви, наверняка защищены самыми мощными из имеющихся у сидхов заклятий, и, конечно, входить через парадное Стайни не собиралась. Аккуратно забросила мягкую петлю на торчащий сук, натянула тонкий канатик, почти что проволоку, — и с лёгкостью ярмарочной циркачки перебежала через тёмную пропасть. Замерла, вжавшись в кору, всматриваясь, вслушиваясь в ночь, — но ничего подозрительного не обнаружила. Мириады древесных трескунов заливались брачными песнями, мелькали огоньки кружившихся тут и там светлянок, плотная стена листвы закрывала от Гончей пламя магического огня, но это и хорошо — пламя это, опять же по слухам, способно разрушить многие из заклятий Некрополиса.
Она медленно подтягивалась, стараясь держаться подальше от лиственной стены. За зелёной завесой прятались вьюны, густо утыканные ядовитыми шипами. Чующие тепло гляделки бойко поворачивались за осторожно поднимавшейся Гончей. Она чувствовала — к ней начинают приглядываться, ловят каждое движение десятки и сотни нечеловеческих, но оттого не менее зрячих глаз. Что-то неладное творилось с обычными эликсирами, выпитыми и выплеснутыми на себя, и Гончая, чуть поколебавшись, вскрыла потайной карманчик пояса. Узкие склянки в мизинец длиной здесь были сделаны из иссиня-чёрного непрозрачного стекла, прочного, словно камень. Эти снадобья хранились на крайний случай. Они выжигали Гончую изнутри, ошибка с дозой — и они не помогут, а убьют.
Повиснув на одной руке, Стайни зубами выдернула пробку. Над скляницей медленно поднялось малиновое облако, трепещущее, словно живое. Девушка задрожала, однако покорно окунула лицо в эту дымку. Тело в тот же миг конвульсивно изогнулось, но вцепившиеся в ветвь пальцы только сжались ещё крепче. Мышцы гортани парализовало, давя уже готовый вырваться крик. Стайни потеряла сознание, несколько секунд на ветке болталась просто тряпичная кукла.
Однако злое снадобье подействовало — сотни глаз послушно отвернулись, больше не замечая обеспамятевшую Гончую, ядовитые шипы вновь спрятались под покровом листвы.
Веки Стайни медленно поднялись. Боль отступала неохотно, словно собака, не желающая выпускать лакомую кость. Всё тело словно побывало в крутом кипятке, но своё дело эликсир сделал. Стражевые лозы сидхов убрались восвояси.