Эта комната своей роскошью превосходила все, что он видел до сих пор. Красные шелковые портьеры придавали алый оттенок всей комнате. Ярко красный ковер с ярко-желтыми цветами покрывал пол. Мебель цвета слоновой кости была обтянута красным шелком; огромная люстра, увешанная неополитанскими кораллами, производила сказочное впечатление; картины на стенах и плафон изображали амуров и ангелов, прекрасная мраморная статуя – копия Венеры Милосской, смотрела на вошедшего.
Швиль был погружен в созерцание комнаты, когда позади его открылась дверь.
Он обернулся и вскрикнул.
В гостиной, на расстоянии десяти шагов от него, стояла женщина в красном кимоно, затканном золотыми цветами. Она была высокого роста, стройная, с продолговатым бледным лицом, на котором выделялись сильно накрашенный рот и черные глаза, окруженные легкими тенями.
Иссиня-черные волосы, собранные сзади в тяжелый узел и сдерживаемые золотым обручем, разделялись посередине прямым, как белая нитка, пробором. В маленьких ушах висели тяжелые старинные серьги из золота и кораллов. От этой женщины исходила необычайная сила; каждое ее движение указывало на властолюбие. Глаза, почти не менявшие своего выражения, были неподвижными. Только с большим усилием воли можно было выдержать их взгляд и то короткое время. Казалось, что она пришла сюда из сказки. О таких женщинах мечтают в тропиках, когда мозг измучен полуденным зноем, или под влиянием наркотиков.
– Марлен, – вырвалось у Швиля, когда он наконец пришел в себя.
– Да, ты не подозревал, кто спасает тебя?
Ее голос был очень низким, странного тембра, вызывавшего невольную дрожь.
– Если бы я это знал! – мог он только сказать и, прислонившись к стене, закрыл глаза. Она подошла к нему.
– Ты совсем не хочешь поздороваться со мной? – спросила она, и алые губы сложились в непринужденную улыбку. Не подавая ей руки, он с испуганным выражением отступил на несколько шагов назад. Он готов был завыть от отчаяния, закричать, ударить ее. Но она снова подошла к нему, смотря на него своими неподвижными, бездонными глазами. Ее голова держалась тоже совершенно неподвижно, только чуть шевелились серьги. Только они были чем-то живым в этой женщине. Сильный, экзотический аромат, исходивший от нее, утомлял его.
– Для чего ты привезла меня сюда? – с трудом выговорил он.
– Чтобы спасти твою голову.
– Для кого?
– Для меня.
– Для чего она тебе нужна?
Ее губы искривились в улыбке, но она продолжала оставаться совершенно неподвижной.
– Глупый мальчик, ты на самом деле все такой же: пережитое не изменило тебя нисколько, – сказала она.