Марлен подошла к Швилю с протянутыми руками. Он сам не мог объяснить почему поцеловал ей сперва одну, потом другую руку. Может быть, эта нежность была следствием того, что сказочная обстановка подействовала и взбудоражила его. Слуга оставил их одних.
– Ты просто великолепно выглядишь во фраке, – сказала она, рассматривая его.
– Благодарю за комплимент, Марлен.
– Чувствуешь себя хорошо, милый?
– Благодарю…
– Ты, наконец, покончил со своей совестью?
– Наоборот, совесть покончила со мной.
– Это неясно, милый друг: о какой совести ты говоришь?
– Разве есть несколько?
– О, конечно: одна для нас и одна для других. Обе вместе мешают друг другу, их надо держать раздельно. Самое главное то, что их обоих в любое время можно заставить молчать. Запомни: совесть – болтливая женщина: если ее долго слушать, то сперва теряешь терпение, а потом радость жизни. Совесть – порождение слабости, потому что она противоречит или убивает наши сокровенные желания. Но оставим это, мой друг: в конце концов я могу купить за деньги любую совесть. Разница только в цене: большая, так называемая «чистая» совесть стоит больше, чем поменьше и уже запятнанная, но купить можно их все.
– А апостолы? Великие мученики, умиравшие за свою идею? – сделал Швиль последнюю попытку защитить совесть.
– Они были больными людьми…
Откинув грациозным жестом назад свой шлейф, она взяла его под руку и, подняв голову, вышла с ним из гостиной. Комнаты, через которые они проходили, были выдержаны в разных стилях. Все, на что ни смотрел Швиль, было таким драгоценным, что у него закружилась голова.
– Я поражен, Марлен: я недооценивал твоего богатства.
– О, дорогой друг, ты еще не видел всего. И я не чувствую себя одинокой среди этого великолепия, потому что предоставляю его и другим…
– Кому, Марлен?
– Каждому, кто помогает мне исполнять мои желания; но, впрочем, ты увидишь сам.
Они подошли к мраморной лестнице, ведущей вниз, выложенной красным ковром и украшенной мраморными статуями амуров. Внизу их ждал слуга, незнакомый еще Швилю, высокий негр в красной ливрее, коротких панталонах и белых шелковых чулках. Негр низко поклонился Марлен и отодвинул в сторону тяжелую портьеру.
При появлении Марлен и ее спутника двадцать пять человек встали со своих мест. Первое, что бросилось в глаза Швилю, было то, что все мужчины так же, как и он, были в безукоризненных фраках. Кроме того, присутствовали еще три дамы в элегантных вечерних туалетах.
– Добрый вечер, господа, – приветствовала их Марлен, и, поздоровавшись, все снова заняли свои места.
Этот зал не был так велик, как остальные наверху, но обстановка его ничем не уступала предыдущим. Весь зал был выложен раковинами, а в каждой раковине посредине был помещен кристалл, переливавшийся при свете лампы бесчисленными огнями. Окинув взглядом обстановку, Швиль обратил все свое внимание на присутствующих. Он был чрезвычайно удивлен, увидев здесь столько интеллигентных, даже аристократических лиц. Это приятное разочарование сделало его сопротивление Марлен просто смешным. Давно уже ему не приходилось бывать в таком изысканном обществе. Бессознательно он бросил в сторону Марлен благодарный и признательный взгляд, на который она ответила обрадованной улыбкой.