– Я еще с вами рассчитаюсь! – вскричал Ронделль, поднимаясь со щебня.
– Убирайтесь к черту со своим идеализмом! Нам нужно золото и больше ничего! Если это понадобится, то мы пристрелим вас! Делайте ваши исследования в суде, с палачом! – раздавались восклицания со всех сторон.
Швиль был окружен угрожающими ему мужчинами. Кольцо, в котором он находился, становилось все уже, положение опаснее. Его сердце дико билось, он чувствовал, что во рту стало сухо, как в минуту большой опасности. Теперь он видел, какое возмущение царило среди остальных в результате его несдержанности. Все были против него. Он стоял один в гробнице с шестью озлобленными противниками, да, врагами, отрезанный от мира, без помощи, без надежды позвать кого-нибудь. «Что, если могила фараонов станет и моей могилой?» – мелькнуло у него в голове.
– Простите, коллега, – примиряюще обратился он к Ронделлю, – мы ведь все немного нервничаем из-за необычных впечатлений. – Швиль пытался в полумраке найти руку Ронделля, но она протянулась ему не так быстро, как он надеялся, а колеблясь и с неохотой. Пожатие было холодным и вялым, и это, по-видимому, имело большее значение, чем все крики. Это был намек на то, что должно произойти в скором будущем.
Швиль вошел в соседнее помещение, за ним остальные.
– Это передняя, господа, – объяснил Швиль. После того как зажгли свечи, все увидели стоявшие вдоль стен сундуки и шкатулки разных размеров с богатым орнаментом.
Швиль открыл один из них и не мог удержаться от возгласа восхищения: роскошные корсажи из чистого золота, усыпанные голубым жемчугом, блестели в глубине сундука; одежды из полотна, в которые они были завернуты, предохраняли их от уничтожения.
Швиль перешел к другим шкатулкам и нашел там тоже одеяния фараонов, украшенные золотом, жемчугом и серебряными вышивками. Его спутники жадно наклонились над открытыми ящиками, срывая с одежд все, что блестело. В тишине слышался только звук падающих в ящик золотых вещей. Швиль внимательнее присматривался к лицам остальных: как это не удивительно, на них было написано разочарование. Он догадался почему. Они надеялись найти целые слитки золота, а должны были довольствоваться тонкими нитями. В течение нескольких часов, до полного изнеможения, они стояли, наклонившись над шкатулками и молча погрузившись в свою работу. Швиль чувствовал среди них себя совершенно чужим. Каждый кусок, с жалобным стуком падавший в ящик, причинял ему глубокую боль, которую здесь никто не понимал. Погрузившись в свои мысли, он совсем не заметил, как рядом с ним очутился Томас Ллойд.