– Верно, так оно и есть, – поддакивал я Дейзику.
– Давай выпьем за мужскую дружбу!
– Наливай, – решительно махнул я правой рукой, в которой держал зажженную сигарету. – Тост, что называется, в яблочко.
Дейз разлил водку по рюмкам, и мы выпили с торжественным выражением на наших раскрасневшихся лицах; потом он предложил еще один тост – за холостяков, и мы снова отдали дань Бахусу; затем Дейзик, который захмелел с потрясающей быстротой, полез ко мне целоваться, и я едва успел подставить ему макушку, чтобы он не обслюнявил мне щеки…
Короче говоря, к позднему вечеру я все-таки обзавелся ночлегом и пьяным в дым свинтусом, который то песни пел, то порывался мне что-то рассказать заплетающимся языком, а в конце концов закрылся в душевой (где долго опорожнял желудок), откуда мне довелось буквально выковыривать его, когда он был уже в полном отрубе.
Уснул я быстро, несмотря на храп Дейза. Все-таки, что ни говори, а годы берут свое. Когда-то я мог сутками гужеваться в компаниях и был свеж, как только что сорванный с грядки огурчик.
И вообще – до чего довела меня семейная жизнь!? Нервы стали как у той самой хрестоматийной институтки. Бред какой-то…
Это была последняя фраза, произнесенная мною мысленно, которую я запомнил, перед тем как провалиться в омут глубокого сна без сновидений и кошмаров, посещавших меня регулярно с тех пор, как я женился на Каролине.
Нет, точно, все женщины – ведьмы…
Разбудило меня бормотанье. Спросонку мне показалось, что кто-то молится. Бу-бу-бу, бу-бу-бу…
Я открыл глаза и первым делом посмотрел на окно. Там виднелись деревья, освещенные солнечным светом, безоблачное небо чертили черными молниями ласточки, звонко чирикали воробьи, доедая хлебные корки из кормушки, которую Дейз в гуманитарном порыве и явно подшофе прибил к окну офиса, а со двора (что за углом) доносился мат дворника со странной фамилией Чижмотря.
Он был страшный сквернослов. И большой не любитель вставать с утра пораньше, как положено людям его профессии.
Судя по ярким, хорошо запоминающимся выражениям, которые могли перещеголять даже словарный запас матерной фени видавшего виды боцмана, похмельный Чижмотря только-только взялся за метлу. А это значило, что стрелки часов приближаются к цифре «11».
Ого, подумал я. Так недолго и обед проспать…
Потом я перевел взгляд в ту сторону, откуда доносилось беспрестанное «бу-бу-бу». И увидел там Дейза. Он сидел перед работающим компьютером, обхватив голову руками, и, раскачиваясь взад-вперед, как буддийский монах, тихо причитал:
– Сволочь ты, Шеболдаев, какая сволочь… Сколько раз тебе нужно говорить, урод ты эдакий – не смешивай водку с пивом… водку с пивом не смешивай! Сколько раз ты закаивался не иметь никаких дел с Иво… с этим паразитом! По нему давно тюрьма плачет. А тебе, Шеболдаев, через два дня заказ нужно сдавать. А ты нажрался, как свинья… как свинья! Теперь голова не варит… не варит… ни хрена не соображаю!!! – Это уже был крик души.