Ей мучительно хотелось погладить его по лицу, чтобы смягчить горе, но он не такой человек, с которым нянчатся женщины, скорее всего он сочтет ее попытку жестом покровительства.
– Мне очень жаль, – сказала она.
– Неужели? – ядовито спросил он. – Будь ваша воля, вы бы изжарили всех нас на медленном огне.
– Это неправда!
– Неправда?
И она впервые поняла, что это действительно неправда, она не хотела зла этому человеку за то, что он с ней сделал. Да он ничего и не сделал, он только дразнил ее и совсем чуть-чуть помучил – ничего такого, за что следовало бы отнимать у него жизнь, не говоря уж о его команде.
Он пират, напомнила она себе. Ну ладно, пират, но совсем не такой, каким она себе представляла пиратов. Настоящий пират отрубил бы человеку руку и смеялся, а этот стоит перед ней, потрясенный горем.
– Неправда, – с жаром повторила она, – я вам уже говорила, что не люблю, чтобы люди страдали.
– Говорили. – Он подошел к мольберту, взял кисть и большим пальцем провел по щетине. – Я сейчас недостаточно хорошо себя чувствую, чтобы сидеть и позировать. Возможно, позже.
По непонятной причине Лорелее не хотелось уходить. Улыбнувшись, она вздохнула:
– Почему каждый раз, когда я хочу кого-нибудь рисовать, все так говорят? Теперь я знаю, почему люблю рисовать фрукты: они не могут встать и уйти.
Джек смотрел, как она уходит. Он ничего так не желал, как остаться один, но и не хотел, чтобы она уходила. Впервые он почувствовал, что она с ним не борется, не осуждает.
«Вот уйдет она, и что ты будешь делать? Сидеть и хандрить по случаю того, что из-за тебя пострадал человек? Ты не мог это остановить. Ты лез из кожи вон, чтобы такого не случилось, а в том, что произошло в бою, нет твоей вины».
Он это знал, но ему было больно, еще больнее было от мысли, что Лорелея уйдет.
– Подождите.
Она остановилась, оглянулась.
– Я не такой, как другие ваши знакомые.
– Совершенно верно.
– Да? Тогда я вас не отпускаю. Оставайтесь, мадам художница, посмотрим, на что вы способны.
От ее улыбки у него потеплело на душе.
– Замечательно, – сказала она и, взяв его за руки, отвела к окну и показала на кресло с красной плюшевой обивкой. – Сядьте сюда.
Джек сделал, как было велено. Лорелея некоторое время смотрела, потом походила по каюте, глядя на него под разными углами. Она задумчиво хмурилась и была так восхитительно хороша, что Джек сомневался, долго ли сможет держать себя в руках, чтобы не накинуться на нее с поцелуями.
– Так не пойдет, – вздохнула Лорелея и подбоченилась.
– Что не так?
– Все. Вы совсем не похожи...
– На пирата?