– Вы вчера провели день в Париже, – тихо проговорил д'Аркор, – и, вероятно, не знаете о том, что третье сословие...
– Национальное собрание, – рассеянно поправил Ян.
– Национальное собрание, – с досадой согласился герцог и продолжал: – не было допущено на свое очередное заседание дворцовой стражей. И Его величество и господин Некер сочли за лучшее запретить им собираться до заседания Королевской сессии, где король изложит перед ними окончательный свод своих предложений.
– Господи! – взорвался Ян. – Национальное собрание неделями болтало о том, что Людовик втайне замышляет лишить их власти и разогнать! Каждая газетенка и все до одного памфлеты в Париже полны обвинений в королевском заговоре, все верят, что Людовик и его министры намереваются растоптать Собрание и народ Франции своими автократическими каблуками. Как же реагировало Национальное собрание на запертые двери и приказание отправиться по домам?
– Хуже, чем можно было ожидать. Вместо того, чтобы разойтись, они игнорировали приказ короля и собрались в зале для игры в мяч, где каждый из них дал клятву не расходиться, пока не будет принята новая конституция.
– Господи! – повторил Ян, на этот раз тише.
– Это анархия, – гневно сказал д'Аркор. – Никто и никогда еще не осмеливался открыто бросать вызов королю!
– Нет, – спокойно возразил Ян, – это революция. – Его лицо внезапно осунулось, он повернулся, чтобы взглянуть в окно.
– Вы, конечно, правы, – произнес д'Аркор, помолчав. – Мне недостало мужества вслух произнести это слово. Но уверяю вас, что герцог Орлеанский не станет терять времени и постарается обратить случившееся в свою пользу. Боюсь, что очередной безумный памфлет де Лакло скоро появится в Версале, а вы, конечно, понимаете необходимость удерживать третье сословие в спокойном состоянии, а не подогревать его до кипения перед открытием Королевской сессии.
– Черт возьми, я не вижу, что я могу для этого сделать, – раздраженно заметил Ян.
– Вы были когда-то близки с Филиппом.
– Да, когда-то. Верней сказать, давно, до того, как тугодум и распутник Филипп превратился в искусного интригана с его опасной жаждой сесть на французский трон! В ту пору мы были неразлучны: карты, женщины, попойки... Не побоюсь сказать, что Филипп нашел верного собрата в том беспутном юнце, каким я тогда был.
Горестно прозвучало в устах Яна это признание, но оно не поколебало намерения д'Аркора, и он с прежним спокойствием и рассудительностью продолжал:
– Все знают, что вы открыто порвали с Филиппом, когда его подлая сущность стала очевидна и его родня стала привлекать к себе тех недовольных, которые ныне обосновались в Пале-Рояле. Людовик ценит вашу преданность, потому что верит в ее искренность. Оттого он всегда был терпим к вам и не обращал внимания на ваши гневные вспышки, которые несколько неуместны при Дворе, или же на ваши романы с несколькими дамами одновременно.