Низкий голос вырвал ее из навалившейся на нее дремоты.
– Можете открыть глаза, мадам. Доктор Кеннеди ушел.
– Да? – Превозмогая острую боль в суставах, герцогиня приподнялась в постели. – И что он счел нужным сказать вам?
– Бьюсь об заклад, что вы это слышали сами. Герцогиня с раздражением посмотрела на своего внучатого племянника.
– Вы отлично знаете, что я не могла расслышать ни слова, поскольку вы нависли надо мной, как медведь...
– Ну, он сказал, что ни оспы, ни холеры у вас нет.
– О-о! И сколько же он получил за столь блестящий диагноз? Разве я не говорила вам, что в детстве уже переболела оспой? Что же касается холеры...
Монкриф не дал ей договорить:
– Учитывая ваши годы и в связи с тем, что так и не сумел понять причину, вызвавшую вашу лихорадку, он порекомендовал задержаться на несколько дней здесь, в Норфолке.
– Я отказываюсь даже...
Но Монкриф не позволил себя прервать:
– Я узнал, что ближайшая гостиница находится в шести милях к северу, в селении Бродхэм, так что с вашего позволения распоряжусь, чтобы вас немедленно перевезли туда.
Бродхэм... В мозгу герцогини шевельнулось смутное воспоминание. Что-то неуловимо знакомое было в этом названии, но что именно – она не в состоянии вспомнить... Во всяком случае, пока не пройдет эта ужасающая боль.
– Мадам...
Она медленно повернула голову. Ее внучатый племянник смотрел на нее сдвинув брови, и сумрачная нетерпеливость, проступившая на его лице, придавала ему что-то поистине сатанинское...
– Это будет после десяти часов, – продолжал он. – Я пойду, а вы тем временем отдохните.
– Могли бы, по крайней мере, притвориться, что моя болезнь для вас нечто большее, чем просто обуза, – недовольно проговорила герцогиня.
Выражение его лица не переменилось.
– Зачем? Это ни на миг не обмануло бы ни вас, ни меня.
Герцогиня поджала губы.
– Да, вероятно.
– Можно подождать и до завтра, – неожиданно предложил он. – Сейчас холодно, и туман особенно густ. Если вы не готовы отправиться в путь...
Теперь он нависал над нею темной громадой, его широкие плечи заслоняли свет фонаря. Герцогиня подняла руку и погладила его по щеке.
– Разумеется, готова, мой дорогой.
Ей было приятно убедиться в том, что ее ласковый жест тронул его, и, когда он стремительно выпрямился и повернул к двери, она скривила губы в довольной усмешке.
– Знаешь, Берта, – заметила она, когда дверь за ним закрылась и можно было позволить себе наконец откинуться на подушки, – по-моему, он проникается ко мне симпатией.
– Ну уж... – произнесла Берта и, не поднимая глаз, перекусила зубами нитку.