Был почти полдень, когда экипаж остановился перед придорожной гостиницей, находившейся на несколько миль к северу от древнего торгового города Эли.
Здесь надо было сменить лошадей и оставить коня Яна, которого, согласно предварительным распоряжениям, следовало засветло доставить в Бродфорд. Дальше герцог должен был ехать в экипаже, так как дорога между Эли и Лондоном была достаточно ровной, чтобы быстро добраться до Грейсвенда. Там их ждал корабль, на котором они переправятся через пролив в Кале.
Таунсенд вышла в холодный, продуваемый ветром двор гостиницы одна. Китти, которая всю дорогу от самого Бродфорда страдала от тряски, сидя спала в экипаже. Ян стоял с кучером у дверей конюшни, наблюдая за лошадьми. Таунсенд подняла воротник плаща и пошла в противоположном направлении, радуясь возможности подышать свежим воздухом и размять затекшие ноги. Не обращая внимания на моросящий дождь, она медленно шла по дорожке мимо столовой, откуда до нее сквозь тяжелые ставни донесся горячий, аппетитный запах еды. Желудок дал о себе знать. Может, ей удастся уговорить Яна поесть, прежде чем ехать дальше?
Эта мысль заставила Таунсенд рассмеяться. Она не сомневалась, что он согласится, потому что со дня свадьбы он соглашался почти на все, о чем бы она ни попросила. Действительно, он был чаще всего терпелив и добр к ней, и с недавнего времени она начала думать, что ей будет нетрудно, в конце концов, занять какое-то место в его жизни. Ведь должен же он любить ее хоть немного? Бывали дни, когда она твердо верила, что это так, потому что время от времени он вдруг останавливался и молча всматривался в ее глаза.
И ее сердце начинало биться быстрее от того, что читалось в его пылающем взгляде. Неважно, что он никогда прямо не сказал, что любит ее, так как она была уверена, что Кейт права. Она сказала, что просто это человек, который ни перед кем не раскроет душу. Кроме того, у Таунсенд было впереди много времени, чтобы убедить его сказать ей слова, которые она больше всего хотела услышать. В сущности, впереди вся жизнь. От этой мысли ее сердце забилось еще быстрее. Кейт была неправа в другом: жизнь не была чем-то тяжким или разочаровывающим, или невыносимым. Во всяком случае, пока Таунсенд чувствовала себя очень, очень счастливой.
– Таунсенд! – Она вздрогнула и круто обернулась, сбивая краем плаща головки цветов, окаймлявших дорожку. Лепестки сыпались на камни и были затоптаны полным молодым человеком в мокром плаще, который бежал к ней через лужайку^
Таунсенд изумленно уставилась на него.