Желание немедленно вспыхнуло меж ними, неизбывное, непреодолимое, и он с трудом оторвал свой рот от мягких податливых губ Таунсенд. Подняв ее на руки, он ногой распахнул дверь спальни. Очевидно, Эмиль побывал здесь, чтобы погасить свечи и отвернуть покрывало, прежде чем уединиться в свою комнату и ждать прихода хозяина из игорных зал.
Красивое лицо Яна было застывшим от желания, когда он опускал Таунсенд на постель и склонился над ней, снимая с нее платье. Он поцеловал ее нагие плечи. Голова Таунсенд запрокинулась, и она выгнулась под ним с тихим стоном.
– Наверное, я вообще отложу свое свидание с принцем, – прошептал Ян, жадно вглядываясь в нее. – Но только если ты сделаешь так, чтобы я не пожалел.
В ответ Таунсенд дотянулась до его головы и стала теребить волосы Яна. Притянув его к себе, она поцеловала его медленно, давая почувствовать свою страсть. С некоторым удивлением он понял, что хорошо научил ее. Таунсенд слегка улыбнулась, почувствовав, как он вздрогнул в ответ.
Она позволит ему играть в его глупые карты только после того, как он ее приласкает, если у него будут силы после этого.
На следующий вечер они стояли вместе под аркой Военного салона перед GaleridesGlaces, ожидая, пока большая толпа втиснется в высокие двери и они тоже смогут войти. Таунсенд была вся в белом, ее платье украшали лиловые ленты с крошечными блестящими поддельными аметистами. Золотая вышивка окаймляла вырез на шее и рукава платья, а настоящие аметисты сверкали в ушах и на пальцах. Ее напудренные волосы были собраны спереди и сзади и искусно убраны перьями, застегнутыми одним огромным аметистом. Она стояла – маленькая и грациозно изящная – около мужа, положив одну руку в перчатке на его, а другой играла веером из слоновой кости. Несмотря на то, что ее формы были сформировавшимися и изящными, она была похожа на ребенка, отправляющегося на день рождения, а глаза ее сверкали так же ярко, как надетые на ней драгоценности.
Зеркальный зал был освещен в этот вечер тремя тысячами свечей, горевших в ниспадающих хрустальных канделябрах в руках у позолоченных фигур в рост человека. Сверкали позолоченные мраморные колонны и панели бесценного венецианского стекла, а паркетные полы отдавали золотистым блеском. Фрески на потолках, изображающие многочисленные победы Короля-солнце, затмевались блестящими драгоценностями и изысканными атласными и парчовыми нарядами придворных, прогуливающихся под этими потолками. Богато украшенные столы, ломившиеся под тяжестью цветов и миниатюрных апельсиновых деревьев в серебряных кадках, стояли между высокими окнами. Между ними и везде, вдоль чрезвычайно длинного сверкающего зала, толпились придворные господа и дамы среди иностранных сановников, величественных швейцарских гвардейцев и вездесущих «голубых юношей», предлагавших шампанское. Придворные сплетничали и разглядывали друг друга, демонстрируя наряды, а также обменивались утонченными приветствиями.