– Вы хотели меня видеть?
Голос его прозвучал неожиданно резко.
Паолина вздрогнула и быстро обернулась к нему.
– Да, мне нужно было... видеть вас.
– Зачем?
– Не знаю. Мне казалось, что нам необходимо кое-что обсудить. Наверное то, о чем вы собирались рассказать мне.
Сэр Харвей проследовал через всю комнату к письменному столу, на котором были разложены его бумаги.
– Должно быть, вы обладаете даром предвидения, – заметил он, – если только вы не услышали о том, что случилось раньше, чем об этом сообщили мне.
– О том, что случилось! – повторила ошеломленная Паолина. – Я даже понятия не имела, что на самом деле что-то произошло. Просто мне было не по себе.
– И не без основания, – отозвался сэр Харвей. – Как мне только что передали, прошлой ночью маркиз покончил с собой.
– Маркиз! – воскликнула Паолина. – Но этого не может быть! Кто вам сказал?
– Один из его слуг. Графиня попросила меня прийти к ней. Я как раз решал, соглашаться мне или нет.
– Ну конечно же, вы должны немедленно отправиться к ней, – ответила Паолина. – Она сейчас, должно быть, вне себя от горя. Это так ужасно... невероятно! Почему маркиз решился на такой поступок?
– Думаю, вы сами знаете ответ на свой вопрос, – холодным тоном отозвался сэр Харвей.
– Я? Но при чем здесь я?
– Дело в том, что маркиз покончил с собой из-за вас.
– Нет! Нет! – вскричала Паолина. – Это неправда! Этого не может быть!
– К сожалению, это действительно так, – возразил сэр Харвей.
– Я не могу в это поверить! – настаивала Паолина. – Ох, бедный, бедный маркиз! Я знала, что он был глубоко несчастен, но не могла же его жизнь быть настолько невыносимой, чтобы он предпочел... умереть.
Слезы выступили у нее на глазах, и ей едва удалось выговорить последнее слово.
– О чем он говорил с вами, когда вы вышли на балкон? – осведомился сэр Харвей.
– Он сказал мне, что... любит меня, – срывающимся голосом ответила Паолина. – И еще он говорил мне, что его... женили, когда ему было только четырнадцать лет, а его жена... потеряла рассудок, но... осталась в живых. Поэтому у него не было возможности... просить моей руки.
На какое-то мгновение ее всхлипывания прекратились, и затем она добавила:
– Вчера я весь вечер... спрашивала себя, почему он не мог... расторгнуть свой брак.
– Это было бы невозможно, – произнес сэр Харвей резко. – Ни одна знатная семья в Венеции не потерпит подобного скандала. Только выскочки и вольнодумцы могут позволить обсуждать свои сугубо личные дела, касающиеся только семьи, на публике.
– Тогда он просто устал от жизни, – вздохнула Паолина.
– Должно быть, он слишком глубоко вас любил.