– Что же он сделал? – спросила Паолина.
– Он обвинил меня в воровстве!
– В воровстве! – эхом отозвалась Паолина.
– Да, – подтвердил сэр Харвей, и девушка поняла по горькой усмешке на его лице, как глубоко это обвинение потрясло всех его домашних. – Конечно, у него не было для этого никаких оснований. Он обвинил меня в том, что я будто бы украл у него какие-то векселя, которые были помещены на хранение в сейф моего отца, а единственный ключ от этого сейфа после смерти отца находился у меня. Как я уже сказал, что было ложью от начала до конца, и мне кажется, что и сами эти векселя существовали только в его воображении. Но, как бы там ни было, он опередил меня и сам отправился в Лондон, чтобы обратиться к королю. Он встретился с Его величеством и убедил его в том, что любой скандал в столь высоких кругах был бы нежелателен и самым лучшим выходом для меня было бы навсегда покинуть страну. Иначе говоря, стать по воле его величества изгнанником.
– Но я не могу в это поверить! – воскликнула Паолина. – Как можно было допустить подобную несправедливость?
– Обо мне шла дурная слава, – ответил сэр Харвей. – Я успел изрядно досадить своими выходками кое-кому из наиболее влиятельных министров Его величества. Все они близко знали моего отца и были готовы поверить всему, что мой дядя – человек их круга – собирался им сообщить. Мне передали решение короля, и, так как я был вне себя от гнева, я предпочел гордо удалиться, намереваясь отряхнуть прах Англии со своих ног и даже не пытаясь отстоять свои права в суде или обеспечить себя достаточной суммой денег на существование. Теперь, когда у меня было время все обдумать, мне мой поступок кажется глупым, но тогда меня охватила такая ярость, что я был не в состоянии рассуждать здраво.
– Я вас вполне понимаю, – пробормотала Паолина.
– Я поднялся на борт корабля, твердо решив доказать всем и каждому, что вполне способен обойтись без денег, без веса в обществе и даже, если понадобится, без доброго имени. Каким-то образом мне удалось выжить, но оказалось, что своим вызовом я нанес вред только себе самому. Некоторое время спустя я смирил свою гордыню и написал письмо Его величеству, в котором подробно пересказал ему свою историю и умолял позволить мне вернуться домой с тем, чтобы принять во владение свои поместья. Я пошел на это вопреки собственным убеждениям, и все же, стоило мне подумать о дяде, который жил в моем доме и распоряжался на моих землях, как у меня внутри все переворачивалось! Однако моя жертва оказалась напрасной. Его величество не соизволил ответить мне.