– Люби меня! – простонал он, прижавшись глазами к ее губам. – Люби меня, дорогая!
Сара содрогнулась от возбуждения, плоть ее повиновалась голосу Ника. В исступлении она забыла себя, стонала, конвульсивно извивалась под Ником, их тела сходились все ближе, все теснее.
Внезапное вторжение телефонного звонка было так ошеломительно, что Сара от ужаса вскрикнула. Ник выругался, подняв голову, черные волосы, взъерошенные ее пальцами, торчали вихрами. С искаженным лицом он взглянул на Сару.
– Я должен ответить, иначе сюда придет миссис Фёрф, – сказал он, поднимаясь с кушетки.
Ник что-то отрывисто говорил в трубку. Сара, дрожа, села, чтобы посмотреть на Ника, и возбуждение разом пропало. Она видела, как Ник изменился в лице, видела, как необузданная ярость вспыхнула в его глазах.
Он швырнул трубку и обернулся к Саре.
– Холлидей! – процедил он сквозь зубы.
Она поспешила к аппарату и прерывисто произнесла:
– Грэг?
– Сара, Роб... – сказал он низким голосом, в котором слышалось ужасное горе.
Сара побелела, в лице не осталось ни кровинки.
– О, Грэг!
– Ты можешь сейчас приехать? Люси в прострации, и я совершенно растерялся.
Грэг не смел надолго оставаться с Люси наедине, он мог потерять самообладание, поняла Сара. Люси обезумела от потери, и в таком состоянии ей будет еще хуже, если Грэг каким-то словом или жестом выдаст свои чувства.
– Грэг, это... – Она замолчала, не в силах договорить фразу. – Ты говоришь, что все кончено?
– Да, – коротко ответил он как в забытьи.
– Грэг, дорогой!
– Немедленно приезжай, Сара! Люси необходима твоя помощь. У меня нет сил видеть ее такой.
– Еду! – сказала Сара со слезами на глазах. – Пожалуйста, Грэг, попытайся взять себя в руки!
Слова так нелепы, так глупы! Люди изобрели их как средство общения, но в ситуациях, когда слова действительно должны что-то значить, они становятся бессмысленными. Вот и сейчас слова – пустой звук. Человек больше полагается на взгляд, прикосновение, невнятный шепот.
От шока, вызванного вестью о смерти Роба, Сара совершенно забыла о Нике. Она положила трубку и принялась собирать одежду, лицо ее было растерянным и бледным.
Ник, уже одетый, стоял у кушетки со стаканом в руке и глядел на виски. Лицо его ничего не выражало.
– Я должна ехать, – жалко пролепетала Сара, берясь за платье. Серебристые складки заструились вокруг растрепавшихся от любовных ласк ярко-золотистых волос. Сара надела туфли.
– Он свистнул, и ты бежишь! – сказал Ник.
Сара открыла было рот, чтобы объясниться, но вдруг инстинктивно промолчала. Что она могла сказать? Она едва не совершила абсолютно безрассудный поступок, лучше всего просто уйти.