Ева позвонила своей бывшей ученице, редактору журнала «Диана», которая перед творческой поездкой в Испанию брала у нее уроки языка. С тех пор они изредка перезванивались, иногда встречались, болтали, пили кофе с пирожными.
– Анна Захаровна, это Ева, у меня к вам просьба… Вернее, вопрос!
– Сколько угодно вопросов! – обрадовалась редакторша. – И на все отвечу, если смогу! – Она добавила несколько фраз на ломаном испанском и развеселила этим Еву. – Что вас интересует?
– Вы знаете Аглаю Соломирскую?
Редакторша на минуту задумалась, потом засмеялась.
– И вас интересует «прекрасная Аглая»? В последнее время ее популярность бешено растет. Хотелось бы знать, за счет чего? Из-за внешности или благодаря таланту завлекать мужчин?
– А что, она…
– Сказочно, непередаваемо хороша! Настоящая московская красавица! Что-то пушкинское… Татьяна, Натали… «чистейшей прелести чистейший образец»…
– Соломирская, это ее настоящая фамилия?
– Представьте, да! И имя под стать, – Аглая Петровна! Тоже ее собственное, не псевдоним. Колоритнейшая дама, смею заметить!
Анна Захаровна была родом из Пензы, из обедневших мелкопоместных дворян в десятом поколении, весьма этим гордилась и обожала изучать родословные своих знакомых. У нее сердечный друг работал в архиве, там она и получала разные пикантные сведения о том, кто чьи предки и как причудливо иногда переплетаются судьбы людские.
– Это так интересно! – сказала Ева, желая разузнать о таинственной Аглае побольше.
– Удивительная история, – подхватила Анна Захаровна, радуясь, что нашла желающего послушать. – Была такая Соломирская, урожденная графиня Апраксина, из-за которой стрелялся какой-то французский дворянин; а потом еще было происшествие с полковником лейб-гвардии Гусарского полка, между прочим, сослуживца Лермонтова.
– А что за история?
– Я точно не знаю… То ли она застрелила любовника, то ли… не буду говорить, не знаю!
– Жаль…
Еве действительно хотелось бы услышать подробности.
– Да, – согласилась Анна Захаровна, – но, к сожалению, больше нечем вас порадовать! Хотя…
– Что?
– Кажется, Мишель Лермонтов посвятил Соломирской стихи, «прославил деву на века». – Редакторша задумалась. Память на стихи у нее была отменная: раз услышанные или прочитанные строчки она могла, сосредоточившись, вспомнить в любой момент. И она вспомнила:
Над бездной адскою блуждая,
Душа преступная порой
Читает на воротах рая
Узоры надписи святой.
И часто тайную отраду
Находит муке неземной,
За непреклонную ограду
Стремясь завистливой мечтой…
– Вот, что-то такое… если не ошибаюсь! Не знаю, почему стихи именно такие… видимо, есть причина.