Брайони бросила на него уничижительный взгляд.
– Адель? И когда вы видели ее? – резко спросила она. Рейвенсворт разгладил невидимую морщинку на рукаве.
– Как того требует вежливость, моя дорогая, я наношу визит в Бичвуд всякий раз, как оказываюсь поблизости, – через день, я думаю.
Рейвенсворт с удовлетворением заметил шок в лице Брайони после своего нахального заявления. Через секунду, однако, она оправилась достаточно, чтобы продолжить со своим обычным спокойствием:
– Как вы... внимательны, милорд. И вы ведете себя так же любезно со всеми нашими соседями?
Он снисходительно улыбнулся:
– Разумеется, нет. Адель живет очень близко от Оукдейла. Кроме того, я знаю ее целую вечность. Со дня смерти графа она всегда советуется со мной. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем взять вас с собой, но, к несчастью, в моей двуколке удобно могут разместиться только двое. Вы не возражаете, я надеюсь, что я взялся оказать даме эту маленькую услугу?
Мучительное чувство несправедливости, вызванное этими провокационными словами, было прекрасным противовесом тому грузу вины, который угнетал ее дух с того момента, как она произнесла ужасную ложь.
– С чего бы мне возражать? – спросила Брайони, отводя взгляд, чтобы скрыть внезапную вспышку враждебности. – Как вы сказали, ваша близость – ах, прошу прощения – ваша дружба с дамой имеет давние корни. Действительно, в первый же раз, когда я увидела ее, – теперь я вспомнила, что это была библиотека в Брумхилле... Но эту развратную сцену лучше забыть, не так ли, милорд? – напряженно сказала она и почувствовала, что одержала маленькую победу, когда снисходительная улыбка бесследно исчезла с лица Рейвенсворта. – Второй раз я видела ее, когда вы были так добры представить нас около магазина Хэтчарда, вы тогда тоже выступали в качестве поверенного этой леди – что-то насчет недвижимости ее покойного мужа, как я припоминаю. Очевидно, Адель никогда не была склонна сама заниматься своими делами.
Этот завуалированный намек на то, что Брайони самостоятельно распоряжается доходами с ее значительного состояния, заставил Рейвенсворта стать мрачнее тучи, но Брайони уже прорвало, и теперь ничто не могло ее остановить.
– Нет сомнения, вам очень льстит, когда на вас смотрят с восхищением и почтением, – продолжала она нарочито снисходительным тоном, как если бы такая вещь была до неправдоподобия исключительной. – Умоляю, не беспокойтесь о моих чувствах на этот счет, потому что у меня их нет. В ваше отсутствие, – спокойно продолжала она, не забыв подлить масла в огонь, – думаю, я буду продолжать, как могу, развлекать себя в компании одного только моего кузена, поскольку у Вернона есть дела, требующие его присутствия в городе.