Вынужденное бездействие предоставило ему время для спокойного размышления, и его светлость обнаружил, что не знает, как поступить. Он неохотно признал, что другие женщины его совершенно не интересуют; жизнь до Брайони оказалась совсем не такой, как он ее превозносил, и он отказался от нее без малейшего сожаления; он даже был готов признать, что не может жить без Брайони, но будь он проклят, если позволит девчонке, которая посмеялась над ним, задавать тон. Брайони Лэнгленд надо заставить понять, что она натворила. Пусть поварится в собственном соку недельку или две, пока не прочувствует наказания. Потом, когда она будет готова умолять об условиях, он снизойдет принять ее безоговорочную капитуляцию.
Приятная перспектива возвращения в Кент значительно улучшила его состояние духа, и он набросал Брайони записку, уклончиво сообщая, что вернется к концу недели, чтобы заняться кое-какими делами в имении. Это послание было отправлено со специальным курьером. Когда его конюх вернулся вечером следующего дня, Рейвенсворт не мог скрыть разочарования: бессердечная девчонка не написала ни слова в ответ. Однако, завязав с ничего не подозревающим грумом разговор ни о чем, он вытянул из него информацию, что ее светлость очень занята приготовлением к предстоящему балу. Рейвенсворт был в недоумении, но у него хватило хладнокровия скрыть от любопытного лакея, что он понятия не имел ни о каком празднестве, намечающемся в его собственном доме в самом ближайшем будущем.
В тот же вечер, когда он прогуливался по Пиккадилли, размышляя над тем, что сообщил ему грум, он наткнулся на старого школьного товарища, который потряс его до глубины души, поблагодарив за приглашение на его бал и сообщив, что приедет в четверг. Рейвенсворт ответил с достаточным самообладанием, но как только приятель удалился, он развернулся и прямым ходом направился в Олбани-Хаус искать Денби.
Денби слышал от слуги лорда Графтона, что они завтра уезжают в Оукдейл-Корт на бал, который дается в честь свадьбы виконта и виконтессы Эйвери. Он взял на себя смелость уложить чемодан его светлости, и его светлости осталось только отдать приказание, и они могут покинуть Лондон немедленно. Рейвенсворт приказал.
Когда коляска Рейвенсворта въехала в ворота Оукдейл-Корта, он обнаружил на подъездной дорожке и в конюшнях суматоху, какая бывает в гостиницах у большой дороги. Конюхи и лакеи в разнообразных ливреях сновали туда-сюда среди все прибывающих экипажей, которые высаживали многочисленных пассажиров и выгружали их багаж у парадной лестницы и на лужайке. Рейвенсворт никогда не видел ничего подобного – по крайней мере в Оукдейл-Корте – и подумал немного раздраженно, понимает ли Брайони, чего будет стоить разместить и накормить такое количество лошадей, не говоря уже о прислуге, которая нужна, чтобы обслуживать такую толпу народу.