Рейвенсворт воздержался от публичных замечаний, но когда они четверо стали медленно спускаться по парадной лестнице, он наклонился к Брайони и сказал вполголоса:
– Если вы не сделаете что-нибудь с этой чертовой юбкой, вы точно будете изнасилованы. Каждый баронет, виконт и граф бесстыдно глазеет на вас.
– Не говоря уже о маркизе, – вкрадчиво заметила Брайони, улыбаясь с обезоруживающим кокетством при взгляде на мрачное лицо мужа.
– Посмотрите на Графтона, – продолжал Рейвенсворт с нарастающим гневом, заметив наглого графа. Леди Адель, одетая с обычной яркостью, граничащей с вульгарностью, висела на его руке. – Кем он себя, черт побери, вообразил, что пялится на мою жену как помешанный? Это все платье, несомненно. И я не могу винить его! Оно не может не довести до кипения кровь в любом мужчине!
Брайони рассмеялась:
– Не говорите глупостей. Я самая скромно одетая леди среди всех гостей! Ни один человек здесь не замечает в этом простом платье ничего из того, что видите вы!
Рейвенсворт в ярости ответил ей:
– Не пытайтесь обмануть меня! Как будто вы не понимаете! Эта проклятая наивная невинность, которую вы так убедительно изображаете, в сочетании с этим... вырезом и... О, все детали, собранные вместе, опровергают это. Почему вы выглядите как... как... – Тут его светлость замолчал, чтобы найти подходящие слова для своего осуждения.
– Как вульгарная шлюха, выставляющая напоказ свои прелести в логове разврата? – закончила Брайони. В ее глазах горел заговорщический огонек.
Рейвенсворт замер, костяшки его пальцев побелели, с такой силой он вцепился в перила.
– Брайони, где вы слышали эти слова? – спросил он, побелев. – Это Графтон?
– У меня свои источники, – уклончиво ответила его маркиза.
– Я могу все объяснить! – воскликнул Рейвенсворт. – Все не так отвратительно, как кажется. Умоляю вас, Брайони...
– Прошу, не трудитесь объяснять, – возразила Брайони, подавляя смех. – Вы предупреждали меня, как все будет, когда вы вернетесь в город. – С этими словами она обратила чистый укоризненный взгляд на несчастного лорда.
– Но я этого не делал! Я не мог. Брайони, вы же знаете, я бы не стал! Я невиновен, – закончил он с ноткой отчаяния в голосе.
Его маркиза небрежно пожала плечами.
– Это вы так говорите, – произнесла она с безжалостным равнодушием к его словам о невиновности.
Рейвенсворт сказал бы больше, но оркестр заиграл первые аккорды открывающего бал вальса, и он был обязан поменяться партнершами с Эйвери. Ведя Харриет к центру огромного зала, чтобы открыть бал с почетной гостьей, как того требовал обычай, он бросил умоляющий взгляд на свою маркизу, которая ничем не показала, что поняла его красноречивую просьбу, и портреты давно забытых Монтгомери на покрытых дубовыми панелями стенах, не мигая, смотрели на него сверху вниз и улыбались его страданиям.