– О, Грэнби, – тихонько прошептала Кэтрин. Она улыбнулась ему и мысленно добавила: «А ведь я даже не догадывалась о том, что интимные прикосновения мужчины могут оказаться такими приятными».
– Меня зовут Нортон, – прошептал он в ответ и тоже улыбнулся. – Я думаю, ты заслужила право называть меня так.
Заслужила?!
Не произнося ни слова, Кэтрин в ужасе отпрянула. А уже в следующее мгновение она поняла, что позволила графу слишком много. Увы, она поздно это поняла. И тотчас магия того, что ей довелось испытать в объятиях Грэнби, исчезла, и она почувствовала отвращение и ненависть к самой себе.
«Как я могла ему позволить?» – спрашивала себя Кэтрин. И какой же глупой и наивной она была, если полагала, что ей удастся впорхнуть в комнату графа в роли ангела-хранителя, а затем удалиться, оставив в качестве воспоминаний только запах мази на руках.
Кэтрин молча посмотрела на Грэнби, лежавшего рядом, и он тотчас же догадался, о чем она думала. Черт побери, но он же не хотел, чтобы все зашло так далеко.
Он намеревался только поцеловать ее и заставить признать, что победа в их странной войне осталась за ним.
– Кэтрин, не надо... – Грэнби протянул к ней руку.
От стыда на глаза девушки навернулись слезы. Вскочив с кровати, она оправила платье и бросилась к двери. Но, увы, это она также сделала слишком поздно.
В следующее мгновение дверь отворилась, и на пороге появилась тетя Фелисити. Пожилая дама окинула взглядом комнату и тотчас же все поняла. Она строго посмотрела на девушку и сказала:
– Подожди меня у себя в комнате.
Кэтрин молча стояла посреди комнаты, и леди Форбс-Хаммонд, снова взглянув на нее, повернулась к графу. Его грудь была обнажена, и весь вид свидетельствовал о том, что он только что добился от женщины всего, чего хотел, – во всяком случае, именно так подумала Фелисити.
Правда, граф уже не лежал на кровати, он вскочил на ноги в тот же миг, как услышал голос леди Форбс-Хаммонд. И сейчас он мысленно проклинал все на свете, прежде всего себя самого. Грэнби проклинал себя за легкомыслие и несдержанность, ибо только он сам был виноват в том, что оказался в таком ужасном положении. И, разумеется, было совершенно очевидно: извиняться в данном случае глупо и бессмысленно, поэтому Грэнби не стал придумывать объяснение случившемуся. Он подошел к Кэтрин и, повернувшись к Фелисити, проговорил:
– Леди Форбс-Хаммонд, я готов ответить на все ваши вопросы.
Девушка в недоумении покосилась на графа, она не понимала, что он имел в виду. Зато Фелисити прекрасно все поняла: лорд Грэнби взял на себя ответственность за произошедшее и был готов к серьезному разговору.